— Как это так? Вот ты говоришь: большинство, большинство… А если я не согласен с большинством, если у меня свое личное мнение есть, то, скажите, как же я буду подчиняться большинству? Это же насилие над личностью!
Отдельные голоса с мест кричали: «Правильно!»
Сын попа Ершин задал такой вопрос:
— Если я не желаю изучать коммунистическое учение, если я не хочу разделять коммунистических идей, а вот в драмкружке хочу быть, танцевать хочу, — тогда что?
Видимо, те же голоса крикнули: «Правильно! Нас большевиками хотят сделать!»
— Вот мы и не согласны! — закончил Ершин.
Накрашенная барышня Тузова сказала, поводя плечиком и округляя и без того круглые, чуть навыкате, глаза:
— Кто разрешит, чтобы вмешивались в их личную жизнь? Кому какое дело, являюсь ли я примером в личной жизни? А может быть, я и не являюсь — тогда что?
В зале громко засмеялись, и кто-то крикнул:
— Пример, как хахалей раз в неделю менять!
Валя Кият едва водворил порядок и кивнул Трохову:
— Будешь отвечать?
Тот глядел в зал презрительно и, когда Кият повторил: «Отвечать будешь?» — усмехнулся:
— Отвечать? На такие вопросы не отвечают. Я б за такие вопросы прямо в Чека сажал. Кому же я отвечать буду? Этим… — он грубо выругался.
В зале зашумели, зашушукались. Яшка видел, как от грубого слова, сказанного Троховым, покраснела Клава, услышал неподалеку от себя спокойно сказанное: «Дурак!» — и обернулся. Старик Захар Аввакумович Пушкин уже поднимал руку.
— Эй, товарищ председатель, дай мне словечко сказать.
Он не торопясь прошел к столу президиума и, взглянув на ухмыляющегося Трохова, качнул головой.
— Не прав ты, парень. Спрашивают — значит, интересуются. А коли так, отвечай, всем впрок пойдет.
Он обернулся к ребятам:
— Вот приведу я вам самый простой пример. Сидят в лодке десять человек. Вдруг двое начали сильно раскачивать лодку, да так, что она стала бортом воду черпать, Большинство потребовало прекратить это безобразие: мол, кувыркнется лодка. А эти двое заявляют: «Нет, мы не согласны с вами, нам так больше нравится. У нас тут свое мнение». И что же, лодка опрокинулась, двое потонули. Ну, что вы скажете? Наверное, скажете, что это хулиганство.
А в жизни и не так бывает. Вот в октябре семнадцатого года большевики обсуждали вопрос о вооруженном восстании в Питере. Все высказывались за немедленное вооруженное восстание, только Зиновьев и Каменев были не согласны. Тоже говорили: «У нас на этот счет свое мнение». Они не подчинились большинству и выдали буржуазии планы вооруженного восстания. Буржуазия ликовала по этому поводу. А товарищ Ленин заклеймил позором предателей. Говорил, что с этими господами он не может быть в одной партии.