«Мне кажется, ты стал куда меньше разговаривать с Пятнашом, — как-то сказала мама. — Ты по-прежнему любишь его?» Она намекала, что собака слишком навязчива и неуправляема и, может быть, ему стоит с ней расстаться. Но, к собственному удивлению, Йоаким принялся горячо защищать Пятнаша. Чуть ли не в панике снова и снова твердил, что любит его, жить без него не может.
На самом деле ему просто было стыдно. Он всегда считал себя человеком надежным, разумным, на которого можно положиться. А как на него положиться, если он признается, что Пятнаш действует ему на нервы, хотя совсем недавно он обожал и любил эту собаку? Нет, так не годится. Это попросту сущий конфуз.
Так прошел как минимум год. Весьма докучливый год. Пятнаш наваливался на Йоакима со спины, больно хватая за шею, а Йоаким меж тем расширял дырку в заборе и даже сам пролез в нее, показывая собаке, какие тут скрыты возможности. Но Пятнаш не убегал.
Незадолго до дня весеннего равноденствия отец решил убрать куст, который дотянулся чуть не до фронтона, и обнаружил здоровенную дыру в цементном цоколе забора. Пятнаш вполне мог в нее пролезть. Засунув туда руку, отец извлек несколько обглоданных костей и дырявый футбольный мяч. На штукатурке виднелись следы когтей и длинная, в несколько метров, трещина. Отец позвал Йоакима. Вместе они обошли участок и отыскали еще две дыры, побольше. На следующий день Пятнаша отвели к ветеринару, и оттуда он уже не вернулся.
С тех пор минуло много лет, и Йоаким ни разу не вспоминал об этом, а вот сейчас вдруг вспомнил. Он выбрал щенка, который куснул его за руку, что считалось добрым знаком. Но, как выяснилось, знак был дурной. В тогдашней ситуации ему почудились известные параллели с нынешней. Разумеется, далеко Не во всем. На сей раз родителей к делу не привлечешь. И Сюзанну к ветеринару отвести невозможно.
В гостинице на Водроффсвай он неизменно встречал только двух портье — молодого парня и молодую женщину, ту самую, что регистрировала его в самый первый вечер. Она дежурила днем, парень — ночью. Когда Йоаким входил в холл, она неизменно читала какую-то большую, толстую книгу. Волосы у нее были светлые, почти белые. Глаза слегка косили, и он видел, ей трудно быстро сосредоточить взгляд на той или иной вещи, потому что в глазах ее читалось напряжение, когда она поднимала голову и смотрела на него. Мелкий недостаток, который она очень трогательно старалась скрыть. Собственно говоря, лицо у нее вовсе не красивое. Водянисто-голубые глаза, нос картошкой. Здоровый, яркий румянец на щеках. Зато в движениях сквозила мягкая медлительность, которая была Йоакиму по душе. Маленькая лампа освещала белые книжные страницы. Услышав, что дверь открылась, она поднимала глаза. Откладывала книгу в сторону и встречала его легким кивком и улыбкой.