Или заморозки, подобравшиеся из Артема к кабинету с двуглавым орлом, на котором печально повисли сосульки? Или паводок, когда вышедший из берегов Енисей затопит Садовое кольцо и президентский кортеж пересядет с «мерседесов» на катера, - с воем сирен, с блеском мигалок, расплескивая воду, промчится по волнам в Троицкие ворота, и постовой на надувном плотике отсалютует веслом? Или одновременный взрыв всех нефтепроводов и канализационных труб, падение всех мостов и самолетов, сход с рельсов всех поездов, когда в багровом зареве, черный и огромный, словно Кинг-Конг, побредет по России Шойгу, пробираясь сквозь завалы и руины, неся на плече отопительную батарею?
Появились знамения и признаки большой и скорой беды. Подымаются из политических могил Яковлев и Горбачев. Все в земле, опутанные гнилыми кореньями, один в полуистлевшей жилетке с проглядывающими желтыми ребрами, другой с фиолетовым трупным пятном на лбу. Создают какую-то загробную партию, то ли социал-каннибалов, то ли каннибал-социалистов. Верный признак Конца Света.
Где «Большой проект», которым спасались гибнущие народы и страны, будь то лапотная Россия времен Сталина, или разгромленная, висящая в нюрнбергской петле Германия времен Аденауэра, или изглоданный хунвейбинами Китай времен Ден Сяопина?
«Большой проект», который ждут изнывающая от бессилия страна, связанный по рукам и ногам народ?
В нашу сельскую церковь, что подобно чуду встает из руин и скверны, одеваясь белыми ризами, синими главами, золотыми крестами, привезли колокола. Все девять: от малого, нежно звенящего, до сорокапудового, гулко-басистого. Подняли на колокольню краном, закрепили на толстых балках, подвязали под чугунные языки пеньковые верви. Батюшка святил колокола, кропил водой, и прихожане - старый ракетчик, академик-биолог, дипломат, а также крестьяне из соседних деревень, отрок, помогающий батюшке в церкви, мои дети и внуки, и всяк, кто случился рядом, - прикладывались к бронзовой, отлитой на колоколе иконе Державной Божьей Матери, а потом глядели сквозь арки колокольни на зеленые леса, голубые озера и реки, на воздушные облака с пролетными птицами.
Слушали звоны, плывущие над любимой землей, будящие сонных, воскрешающие мертвых. Спустились в храм, где, едва слышные, перекатывались дивные звоны. Служили молебен о России. И я думал: «Господи, если ты превратил камни в хлеб, воду в вино, Савла в Павла, преврати Путина из полковника КГБ в вождя нации!»
«Девочка плачет - Путин улетел...»
21.08.2001
«Обращение сорока трех» - не психопатический всплеск Новодворской. Не пастеризованное, как кефир, заявление Пехтина. Не египетский иероглиф Глеба Павловского. Это документ патриотической оппозиции, где формулируется абсолютно новая, трагическая для России реальность, когда пропущенный сквозь мясорубку Думы фарш путинских законов превращает страну в котлету, которую с аппетитом будут поедать финансовые воры, экономические преступники и политические жулики. Не остается и следа от советского уклада, в котором «красные жрецы» попытались воплотить народный идеал Рая Земного, создали цивилизацию Космоса, науки и образования. Страна превращается в «малину», где два десятка нефтяных, алюминиевых и электрических миллиардеров кидают на кон Курилы, Северный Кавказ, Калининградскую область, запихивая недавнюю сверхдержаву в крематорий глобализма. И дым от сгорающего ежегодно миллиона россиян не вызывает жжения слизистых оболочек Путина. Видимо, этот дым Отечества ему и сладок, и приятен.