Нечто большее, чем неудовлетворенность в семейной жизни, заставляло Фелицию опускать глаза всякий раз, когда появлялся Марлоу. Это был страх, и, как оказалось, не напрасный.
В памяти Амелии всплыла картина, которую она увидела в тот роковой день. Перевернутая коляска, лежащая на земле с переломанными ногами лошадь, которая ржала от боли, и женщина в сбившемся набок зеленом бархатном платье. Ее шея была неестественно вывернута, а прекрасные, но безжизненные голубые глаза все еще были широко раскрыты. Невдалеке лежал хлыст. Хлыст, кожаный ремень которого был покрыт кровью. И когда Амелия увидела длинные глубокие раны на боку лошади, она поняла ужасную правду. Ее догадка полностью подтвердилась позже, когда она бросила сыну обвинение в убийстве жены.
Да, это он настоял, чтобы Фелиция сама управляла коляской, это он стал стегать лошадь, чтобы она понесла и коляска перевернулась. Да, он хотел, чтобы жена погибла.
Разговаривая с Марлоу, Амелия не увидела ни раскаяния, ни сожаления. Только холодная самоуверенность и циничная развязность. Амелия хорошо знала своего сына, но, когда во время разговора она заглянула ему в глаза, ей стало страшно. Сначала она считала, что Марлоу к убийству жены подтолкнули деньги, желание избавиться от Фелиции, чтобы получить возможность жениться на другой богатой девушке. Но, как оказалось, то была не единственная причина — и об этом ей поведал дневник Фелиции. О, разумеется, Марлоу искал этот дневник, искал усердно, поскольку опасался, что жена могла оставить в нем какие-либо записи, которые навели бы на него подозрение. Только все его старания не увенчались успехом, потому что дневник невестки уже находился в руках свекрови. Она нашла его, когда якобы безутешный муж нес тело мертвой жены к себе в комнату. Этот дневник она передала полицейскому инспектору, надеясь, что записи Фелиции сделают то, что не в силах была сделать она, — расскажут всю правду о Марлоу Банкрофте.
Амелия скрывала истину и не хотела, чтобы порочность ее сына всплыла на поверхность, потому что надеялась спасти честь семьи, защитить любимый отчий дом, который теперь отказывался принять обратно свою дочь.
Небеса решили покарать ее! С этой мыслью Амелия отвернулась от окна. Скомканное письмо выпало из ее рук. Что ж, она заслужила это. Она грешна не меньше своего мужа, который стал убийцей, чтобы спасти сына от виселицы. Ее вина заключается в том, что она слишком долго позволяла продолжаться этому кошмару. Теперь же она возьмет на себя еще один грех.
Могла ли она предвидеть это? Чувствовала ли, что рано или поздно это все равно произойдет?