Остановившись на минуту, чтобы дать матери отдохнуть, Алиса оглянулась. Все казалось таким тихим, безмятежным. Церковь словно взмыла ввысь и теперь парила над холмом на фоне чистого неба. Совсем не то, что вчера вечером…
Вечерний перезвон уже закончился, но Алиса все еще находилась у могилы, там, где ее оставил Иосиф Ричардсон. Этот клочок земли был украшен полевыми цветами, которые она поставила в щербатый глиняный горшок, служивший когда-то для тушения мяса. Не испытывая желания встречаться с кем-либо из прихожан, Алиса не спешила уходить, но, услышав голос Иосифа, который был явно чем-то рассержен, направилась к церковным воротам.
Иосиф стоял под треугольной крышей ворот. Сердце Алисы тревожно забилось, когда она увидела, на кого был направлен его гнев… О господи, это были те самые женщины, которые наговорили ей кучу гадостей в прошлое воскресенье.
«Злой у тебя язык, Елизавета Тонкс», — донесся до нее голос Иосифа.
Память оживила эту сцену у церкви, и Алисе показалось, что над безлюдным полем снова зазвучали оскорбительные слова.
Женщина в черном платье и черной шляпке, шурша шелковым подолом, вынуждена была остановиться, потому что Иосиф решительно преградил ей дорогу.
«Яд из тебя так и сочится. Да только что ж ты, как змея подколодная, жалишь только тех, кто не может тебе ответить? Попробуй ужалить меня! Давай, я готов выслушать твое вранье!»
«Вранье! — Черная вуаль колыхнулась от громкого смеха. — По-твоему, я вру? Тогда вот что я скажу: думаю, от тебя мы тоже ничего, кроме вранья, не услышим, Иосиф. Только я…»
«Ну смотри, Елизавета!.. — Глаза Иосифа недобро заблестели, брови от гнева сдвинулись к переносице, прорезав лоб глубокой, как борозда, морщиной. — Смотри, не захлебнись своим ядом!»
«Да ты сам смотри!.. Он еще угрожает!.. Думаешь, люди не знают, чем ты там с этой девкой занимаешься?»
Женщина замолчала и посмотрела в сторону церкви, словно ждала кого-то. Когда же в дверях храма показались священник в белой фелони, а рядом с ним хозяйка Банкрофта, она снова развернулась к Иосифу и громко, на весь двор, выкрикнула:
«Только я считаю, все должны знать… Женщины, которых ты к себе привел, — шлюхи!»
Священник, взмахнув белыми рукавами, словно крыльями, бросился к воротам, где стояли уже готовые вцепиться друг в друга противники.
«Прошу вас… — запричитал он, молитвенно сложив перед собой руки. — Прошу вас, перестаньте, вы расстраиваете леди Амелию».
«Простите, я не хотела… — Черный подол опустился на землю, когда Елизавета вежливо присела, бросив взгляд на женщину, так и оставшуюся стоять в дверях церкви. —