– Чьи?
– Нового мира, конечно же, – её губы слегка коснулись виска Старого Хрофта. – Если не удастся мужам, настанет черёд жён. Но не на поле битвы.
– Загадки, Гулльвейг, загадки…
– Таковы уж мы, ведьмы. Обожаем говорить загадками. Ну, прощай, бог О́дин. Мы увидимся. Хоть и не скоро. Да! Чуть не забыла. О Фенрире я позаботилась. Твой названый племянник в безопасности, Отец Дружин.
И она исчезла.
(Комментарий Хедина: никогда я не слышал от Старого Хрофта об этой встрече с загадочной Гулльвейг. Сам я этой особе никогда не придавал значения – в Упорядоченном преизрядно древних сил, Молодые Боги истребили их без числа, но и осталось немало. С иными мы оказывались в союзе, иные, окончательно обезумев, выступали против нас, иные оказывались в заложниках у сил молодых и дерзких, вроде так называемых «Безумных Богов», кого пришлось давить Гильдии Боевых Магов; иные так и оставались сами по себе, ни нашим, ни вашим; их не трогали ни мы, ни наши противники.
Прародительница ведьм, основоположница женской магии – но при этом никогда ни во что не вмешивавшаяся открыто. Загадочные сущности вроде Лунного Зверя всегда интересовали меня гораздо больше. Однако, перечитав эти строки Старого Хрофта, я невольно подумал, что эту самую Гулльвейг неплохо бы отыскать. Потому что уж больно всё это смахивало на заговор. Самый настоящий заговор, ну или чей-то «план» с большой буквы.
Не привык становиться мелкой тавлейной фигуркой в чьих бы то ни было руках.
Добавлено уже совсем на полях страницы, всё той же рукою Хедина:
Гулльвейг скрылась, подмастерья не могут отыскать никаких её следов.
Ещё дальше, иным пером и другими чернилами:
Специально вернулся к рукописи Хрофта – Гулльвейг нет нигде. Множество лет так называемая «мать ведьм» никак и ничем себя не проявляет. Она не в союзе с козлоногими, она не в союзе с Дальними. Она сама по себе и так запряталась, что не вдруг отыщешь. Подмастерья требуются в иных местах, поиски прекращаем.)
Была весна. Старый Хрофт ненавидел весну. Ненавидел всем сердцем, потому что помнил, как оно было, когда отступали снега и Большой Хьёрвард оживал, дружно сбрасывая ледяные оковы. Радовались асиньи и асы, радовались эйнхерии, на время забывая даже о ратных забавах. Слейпнир весело нёсся сквозь легкие облака, и даже сумрачные гримтурсены на краткий срок забывали о собственной воинственности.
Сейчас, когда в Восточном Хьёрварде, у Живых Скал, вновь журчали бесчисленные ручейки, а мелкая лесная нелюдь пела и плясала, Старый Хрофт мрачно сидел внутри дома, заперев дверь на засов. Очаг пылал так, словно на дворе стояла лютая зима, а бог О́дин пил хмельную брагу, забывая утереть усы и бороду.