Громов был осужден на десять лет. Почти сразу началось общественное движение в его поддержку. Комитет солдатских матерей, общественные правозащитные организации и простые граждане собирают подписи и подают петиции с требованиями пересмотреть дело и сократить срок. Мы следим за этим делом и не скрываем своего двойственного взгляда на происходящее. С одной стороны, в тюрьме оказался преступник, чья вина очевидна и доказана. С другой — Громов покарал убийцу сам, потому что не смог добиться этого от всей нашей правовой машины».
— Ма-ам, что случилось?! — испуганно взвыл Ванечка. — Почему у тебя такое лицо?
— Все в порядке, родной. — Валя крепко прижала к себе подбежавшего ребенка, а сама все смотрела на экран, на котором мелькали фотографии молодых улыбающихся ребят в военной форме. Ведущий программы говорил о том, что из полка застреленного командира без вести пропало еще шесть солдат. Потом поползли титры. Валя взглядом выхватила телефон программы и несколько раз прошептала его себе под нос.
На другой день с работы она позвонила по этому номеру. Милая девушка-секретарь посоветовала обратиться в Комитет солдатских матерей в Питере и даже продиктовала телефон. А еще через неделю Валя сидела в маленькой комнате напротив женщины с усталым приятным лицом.
— Так вы — невеста Ильи? — ласково и тихо спросила ее женщина.
— Бывшая, — залилась краской Валюшка. — У меня есть семья.
Она низко склонилась над столом. Женщина взяла ее за руку, крепко сжала в своих теплых жестких ладонях:
— Не нужно этого стыдиться. Вы ведь два года не имели о нем известий. Но вы сказали, что до сих пор переписываетесь с ним?
— Да, я пишу ему почти каждую неделю. Посылки посылаю. Правда, он меня ругает, говорит, что у него есть все необходимое. Теперь-то я понимаю — вы тоже ему помогаете.
Женщина только вздохнула.
— Мне бы очень хотелось что-нибудь сделать для Ильи, — запинаясь, проговорила Валя. — Что-то настоящее, большое, понимаете? Может, нужно собрать подписи в его поддержку? Я смогу, ведь мы из одного города.
— Что вы, милая, мы уже где могли собрали, а в вашем чудесном городе — в первую очередь, — ответила ей женщина. — Вы, главное, пишите ему, поддерживайте — это самое важное из всего, что сейчас можно сделать.
— А… думаете, есть хоть какая-то надежда?
— Честно? — Женщина пристально глянула Вале в глаза. — Нет, почти никакой. Дело пересматривать никто не станет. Единственная наша надежда, что мы сильно надоедим властям, и Илью выпустят раньше срока, допустим по амнистии. Ведь какой гадючник мы расковыряли, когда начали писать на эту тему? Сколько появилось публикаций о бедных наших мальчишках, бесправных и беззащитных перед армейским начальством!