Газетная фотография не отличается четкостью. И все же черты лица можно рассмотреть очень хорошо. Большие темные глаза, пухлые губы, — странная смесь добродушия и жестокости. Когда он расслаблен, мягкие округлые черты лица делают его похожим на этакого живописного херувима, если только не присматриваться к маленькой жесткой черточке, спрятанной в уголках губ… Этот человек может быть жестким, очень жестким… Мне кажется, его характер виден на этой старой фотографии, хотя, возможно, я ошибаюсь, стараясь принять желаемое за действительное… Может быть, все дело в том, что я знаю, кто он?
Григорий Семенович Голышев. Григорий второй, как звали его в определенных кругах. Второй — это не потому, что где-то когда-то был Григорий первый. Нет, первого не было. Просто сам Григорий Голышев всегда, всю свою жизнь был на вторых ролях. Официальная должность в начале 70-х — заместитель директора экспериментального подразделения научно-производственного объединения. Иными словами — первый заместитель Егора Иванова.
Да, должность невелика, хоть и престижна. Зарплата не маленькая, но и не грандиозная… Он занимал достаточно высокое положение, чтобы быть в курсе подробностей жизни «высокого начальства», — и достаточно низкое, чтобы знать, о чем думают «в низах». Большинство считало его «человеком Иванова», меньшинство догадывалось, что Иванов и Голышев — два нейтральных друг для друга и абсолютно независимых лица.
Редко кому удавалось подойти к нему близко, но если это случалось, можно было понять, что реальная власть Григория второго неизмеримо выше его социального статуса. И тогда шепотком, даже в полшепотка, чтобы никто не услышал, рядом с именем Голышева звучала известная аббревиатура — КГБ. Что ж, могло быть и так… Уж наверняка «империя Иванова» находилась под самым пристальным вниманием «компетентных органов».
…В 70-х годах Голышев редко оказывался на виду. Его фигура станет интересной для журналистов в 90-е, когда он ненадолго сделает нетипичное для своей биографии исключение и займет «первую» должность… Затем он снова исчезнет со страниц прессы до того самого дня, когда на страницах центральных газет мелькнет краткий, но самим фактом своего появления значительный некролог…
…Голышев прожил длинную жизнь, неоднократно оказывался в гуще событий, вроде бы принимал в них самое активное участие, а потом, в решающий момент, исчезал… И тут выяснялось, что он лично, собственно, ни к чему и не причастен… О скольких интригах, плетущихся вокруг моего деда, слышали его уши… Сколько завистников и претендентов «на трон» считали его своим другом… Помогал ли он кому-нибудь из них? Препятствовал ли втихаря, для вида демонстрируя полную лояльность «заговорщикам»? Или у него во всем этом был свой, особый интерес?