— А тут еще Беги-паша есть! Нарочно, должно быть, выбрали...
В то время, как между нами, простыми смертными, происходил этот разговор, оживленный ожиданиями чего-то нового, неизведанного, начальствующие лица кончили свое совещание и во все стороны поскакали офицеры Генерального штаба и ординарцы. Войскам передавались приказания насчет бивуака. Решено было спуститься вниз и расположиться, не доходя селения Меджингерта. Велено было зажечь как можно более костров и пустить заревой выстрел. Мне показались странными эти распоряжения. Кругом меня рассчитывали на неожиданное появление перед турками, опасались, как бы они не ушли, а тут костры, заревой выстрел... Точно хотели предуведомить беспечных турок о нашем приходе. Все это как-то не клеилось в моих мыслях.
Когда Корпусный штаб снова тронулся в путь, я, воспользовавшись удобным случаем, подъехал к генерал- адъютанту Лорис-Меликову и поздравил его с открытием неприятеля. К удивлению моему, на лице командующего корпусом не было и признака той радости, которая замечалась в его окружающих. Напротив, он смотрел сосредоточенно, почти печально. Из немногих, но веских слов, сказанных мне генерал-адъютантом Лорис-Меликовым, я понял наше положение. Никогда не забуду двух фраз, слышанных мной от него в этот вечер. Одна из этих фраз говорила: «Быть может, всем назло, придется здесь лечь», другая состояла в следующем: «Эх, было хорошо, да дымом заволокло!» Объяснением первой служил зевинский бой, вторая объяснится только историей нынешней воины.
У меня раскрылись глаза на истинное положение дел. Почти беспрепятственное занятие Карсского пашалыка и необыкновенно удачное и быстрое взятие такой сильной крепости, как Ардаган, поселили здесь слишком легкий, пренебрежительней взгляд на турецкие силы. Подступя в начале мая к Карсу, большинство уверено было, что эта крепость так же легко может нам достаться, как и Ардаган. Быть может, уверенность эта и имела основание. Турецкий гарнизон в Карсе, как говорили, был в паническом страхе под влиянием ардаганского погрома; Мухтар-паша, казалось, бросил его на произвол судьбы; население, не ждавшее ниоткуда помощи, громко, будто бы, протестовало против осады, требуя, чтобы гарнизон или вышел в открытое поле сражаться с нами, или же сдал нам город. Рассказывали, будто начальник турецких войск в Карсе со дня на день обманывал жителей, что Мухтар-паша не сегодня-завтра придет из-за Саганлуга и прогонит русских: только этими, будто бы, уверениями успокаивалось карсское население. Но, как бы то ни было, были или не были справедливы подобные надежды на возможность легкого взятия Карса, явились обстоятельства, заставившие нас промедлить не менее месяца у его стен. Этой проволочкой как нельзя лучше воспользовались турки. Успехи, приобретенные ими на черноморской береговой линии, известны. В свою очередь Мухтар-паша не терял времени. Он быстро занялся формированием сильной армии частью из местного населения, частью из подвезенных ему подкреплений, как говорят, через Трапезунд. Кроме Эрзерума, Мухтар-паша избрал опорным пунктом для своей армии сильно укрепленную позицию при Зевине. Устроившись, он главными своими силами опрокинулся на небольшой отряд Тергукасова, чересчур выдвинувшийся вперед, в то время, как 13-тысячный корпус турок со стороны озера Вана неожиданно подошел к Баязету, занял этот город и осадил баязетскую цитадель, в которой заперся один наш батальон, стоявший здесь гарнизоном. Уже две недели, как батальон этот геройски защищался от окружавшего его неприятеля. Генерал Тергукасов не только не мог идти на выручку Баязета, но сам вынужден был отбиваться от наседавшего на него корпуса Мухтара-паши. Несколько дней уже сообщение с эриванским отрядом было прервано.