Ярая смерть не щадит человека:
Разве навеки мы строим дома?
Разве навеки ставим печати?
Разве навеки делятся братья?
Разве навеки ненависть в людях?
Разве навеки река несёт полные воды?
Стрекозой навсегда ль обернётся личинка?
Неизвестный автор,
эпоха царя Хаммурапи
(1792–1750 до Р. Х.)
2007, 25 сентября, Рим
Посередине ночи Анна проснулась от того, что ей стало холодно: кондиционер сильно остудил комнату. Выключив его, Анна перебралась под одеяло и свернулась в клубочек с намерением согреться. Но прежде чем её одолел сон, она услышала громкий стук — очевидно, в дверь её номера.
«Полиция!» — было первое, что пришло ей в голову.
Она спрыгнула с кровати и схватила лежащую на прикроватной тумбочке флеш-карту, где хранилась вся информация по делу профессора Фера. На флешке была кнопка самоуничтожения информации, которую Анна нащупала, но ещё не нажимала. Сердце её колотилось в груди. Она поспешила в гостиную и взглянула на экран видеомонитора. Моментально её страх сменился удивлением, и на лице просияла улыбка. Она отбросила в сторону флешку и поспешила открыть дверь.
Как только дверь распахнулась, запахи алкоголя и дорогого одеколона ворвались в комнату. Вслед за ними в номер вошёл, почти ввалился Толян.
— Не бойся, Анна, — уверил он её пьяным, но твёрдым голосом. — Никаких сцен ревности, насилия и убийств не планирую. Просто выдалось несколько свободных часиков, и я решил слетать в Рим, повидать тебя.
Он поизносился, полысел, немного обрюзг, но для неё оставался всё тем же милым увальнем Толяном, каким она впервые увидела его у себя дома много лет назад. Она обняла его и поцеловала.
— Я очень рада тебя видеть! Значит, залетел на часок-другой? — спросила она, закрыв дверь и провожая его вглубь гостиной.
— Утром улетаю в Копенгаген, — устало сказал Толян, устраиваясь на диване. — Что за жизнь такая — последний раб не пахал так, как пашут сегодня олигархи!
— Что это у тебя в коробке? — поинтересовалась Анна, кивая на круглую, напоминающую шляпную, картонную коробку, которую Толян поставил у своих ног.
— А как ты думаешь? — улыбнулся он.
Конечно же, она знала. Он всегда дарил ей цветы, потому что ничего иного она от него не принимала.
Толян взглянул на часы.
— Час ночи, — констатировал он. — Самое время открыть.
Анна подняла коробку, которая, несмотря на свой внушительный размер, показалась ей почти невесомой. Она развязала ленточку и приподняла крышку. В комнату немедленно ворвался аромат влажной тёплой тропической ночи, а сердце Анны учащённо забилось. Цветок, который Анна при этом представила себе как некое мыслящее, живое существо, выглядел очень просто: семь беленьких цветочков в форме сердечка посреди ничем не примечательных тёмно-зелёных листьев. Как Анна теперь поняла, аромат исходил от толстых коричневых антенн-усиков, которые покачивались в воздухе.