Они достигли конца ещё одного длинного коридора, и охранник велел Анне повернуть направо, в сторону пропускного пункта с решётчатой дверью. Страж, сидящий в будке, долго изучал сопроводительные документы, прежде чем впустить их в новый коридор. Наконец замок громко лязгнул, и Анна в сопровождении всё тех же охранников зашагала по ещё одному коридору. В отличие от других, он был устлан красным, потёртым от времени ковром. В конце его находилась металлическая дверь и микрофон, в который охранник доложил о прибытии. Дверь открылась, и они попали в фойе, куда выходило несколько дверей. Ещё один длинный коридор уходил куда-то вдаль, но по нему Анну уже не повели. Вместо этого её ввели в одну из дверей, и она оказалось в большой комнате, напоминающей приёмную. В центре комнаты стоял стол, за которым сидела женщина, вероятно секретарь, и перепечатывала какие-то документы. Когда Анна в сопровождении охранников вошла в комнату, женщина оторвалась от бумаг и проскрипела:
— Охранникам выйти из приёмной. Ждать в коридоре!
Те беспрекословно повиновались.
Секретарь подняла трубку одного из телефонов — белого — и доложила:
— Дмитриева здесь.
Затем она положила трубку на аппарат и указала Анне на дверь, обитую красной кожей.
— Заходи, тебя там ждут.
Анна открыла широкую дверь и вошла в просторный кабинет, высокий потолок которого был богато украшен лепниной, а стены отделаны тёмными деревянными панелями. Именно такими представляла себе Анна кабинеты партийных лидеров. От двери вглубь кабинета вела разложенная поверх узорчатого паркетного пола красная дорожка. Она заканчивалась прямо у массивного деревянного стола, находящегося в дальнем конце комнаты между двумя большими окнами, завешанными плотными белыми шторами в складку. На стене между окнами красовалась огромная карта Союза Советских Социалистических Республик — государства, которого не существовало уже более пяти лет.
За столом сидел невысокий, коренастый человек с лысеющей головой и очках в тонкой оправе. Когда Анна вошла, он даже не посмотрел на неё, продолжая изучать какие-то бумаги. Анна нерешительно подошла ближе к столу. Человек поднял голову и посмотрел на неё через холодные линзы своих очков.
— Садись, — кивнул он ей на стул. Она повиновалась.
— Значит так, Дмитриева, — начал он. — Я ценю своё время, и, надеюсь, ты тоже будешь его ценить. Вот в двух словах ситуация: тебе грозит от десяти до пятнадцати лет.
Анна вздрогнула.
— Это в лучшем случае, — невозмутимо продолжил человек в очках, — если обойдётся без обвинений в шпионаже. Распространение вирусов, более шестидесяти проникновений в запрещённые базы данных, незаконный доступ к закрытой информации, повреждение программного обеспечения… Список может быть продолжен. Здесь, — он положил маленькую руку на пухлую папку, — находятся все материалы по твоему делу. Мы следили за тобой долгое время, Дмитриева. Но, как говорится, сколь верёвочке ни виться…