— Это старое еврейское гетто, — сказал наконец Винченцо, когда они миновали крошечную пиаццу Маттеи с четырьмя бронзовыми мальчиками, резвящимися в фонтане. — В 1943 году все две с лишним тысячи евреев, которые здесь жили, были сосланы в лагеря смертников.
Жизнь вокруг так и бурлила, так и утверждала свои права, и трудно было поверить, что чуть более полувека назад такие же цивилизованные, жизнерадостные люди могли послать тысячи других людей на смерть только за то, что те принадлежали к другой нации. Анна подумала про Толяна. Ведь он тоже был отчасти евреем. «Хорошо было бы позвонить ему», — мелькнуло у неё в голове. Он знает, что она в Риме, и наверняка волнуется за неё. Анна ничего не говорила ему о своём задании, но Толян шепнул ей на ушко, когда вёз в аэропорт: «Если только твои секретчики удумают как-нибудь тебя подставить, я им этого не спущу». Анна никогда не говорила ему, что работает на спецслужбы, но Толян и так знал.
Они теперь проходили мимо театра Марцелла — своего рода мини-колизея, строительство которого начал ещё Юлий Цезарь. Не так давно этот древний стадион был превращён в жилой многоквартирный дом, о чём свидетельствовали плохо вписывающиеся в старинный имидж постройки стеклопакеты на верхних этажах. Анна помнила из каких-то книг, что диаметр этого стадиона 111 метров. Она спросила Винченцо, в чём было значение этой величины, но тот только пожал плечами. Анна подумала, что Адриан наверняка знал, в чём тут дело.
— Куда мы идём? — спросила Анна своего великолепного спутника.
— Просто гуляем, — пожал плечами Винченцо. — Но поскольку мы близко к Форуму, можно было бы посмотреть сверху на ночной город.
Они пошли по направлению к Капитолийскому холму.
— Ты сказал, что ты студент, семинарист, — вспомнила Анна. — И где же ты учишься?
— Уже не учусь. Давно пишу диссертацию, а конца и края ей не видно. Наверное, я делаю это подсознательно, чтобы оттянуть день принятия сана, — улыбнулся он.
Анна никак не могла свыкнуться с мыслью, что Винченцо — будущий священник.
— И о чём же твоя диссертация? — поинтересовалась она, скрывая смущение.
— Я исследую жизнь и воззрения одного отшельника, святого Пьетро Мурроне, — отозвался Винченцо. — Под конец своей жизни он стал папой Целестином V. Католическая церковь его канонизировала. Когда-нибудь слышала о таком?
— Нет, — призналась Анна. — Расскажи мне.
— Целестин был загадочной фигурой в Церкви, — начал Винченцо. — Он был единственным, кто по своей воле оставил престол Святого Петра и ушёл из дворцов Рима.
— Ушёл? — удивилась Анна.