сокрушают меня. Ведь они даже не успели узнать, что мир это совершенно сумасшедшее,
удивительное и невероятное место. Они едва ли узнали, что такое приключения.
У этой приключений точно никогда не было. Она даже не прошла стадию «Агу, мне
дали молочко».
Одна из женщин держит на руках маленькую девочку с нимбом кудрявых рыжих волос,
таких же, как у меня. Она удобно устроилась на сгибе руки матери, обхватив своим
крошечным кулачком её палец. Она замерзла, глядя на свою маму, будто та была
прекраснейшим и чудеснейшим из ангелов, сошедших с небес. Так и я смотрела на свою,
пока все пошло так… ну, в общем. Не так.
Что-то странное происходит со мной, чего я не понимаю. Но я начну делать то, что
делают остальные в мире и буду сваливать вину на гормоны, потому что я была самой
клевой из всех клевых, пока у меня не начались месячные.
Я становлюсь сентиментальной, как те тряпки, которые умиляются от одного лишь вида
поздравительной открытки, и я думаю о маме. И хотя она делала со мной вещи, которые
многие назовут ужасными, все же я понимаю, почему она держала меня в клетке. У нее был
не такой уж большой выбор, а денег еще меньше, и она не всегда ко мне плохо относилась.
Она пыталась защитить меня. Никогда не винила ее за то, что она держала меня в клетке на
цепи.
Я просто хотела, чтобы она перестала забывать обо мне.
Кажется, она вообще не хотела обо мне помнить.
Или она хотела, чтобы меня у нее никогда не было.
Но с нами не всегда так было. Я помню то чувство, когда тебя любят до безумия. И я
помню, когда это изменилось. И мне никогда этого не вернуть.
Ни с того ни с сего, в уголке глаза появляется эта холодная дебильная чертова штука,
будто я собираюсь заплакать. Но я-то не плачу, мать вашу. Эта штука замерзла, как только
появилась. У меня разболелась голова. Я тянусь и дотрагиваюсь до маленькой ручки,
обвитой вокруг маминого пальца. Сердце сжимается, я ощущаю чудовищное давление в
ушах, и что-то внутри меня сдается, издавая мягкий хлюпающий звук. И вдруг я не могу
больше дышать. Думаю, так холодно было бы человеку, которого голым выкинули в
открытый космос.
Холод, словно нож, режет меня, сдирает кожу, убивает, покрывает меня льдом.
Смыл слова «холод» принимает новое значение. И, когда я думала, что начала понимать
его, как некое сложное состояние, в рамках которого я могу существовать, он резко
меняется. Я вся горю и мне жарко, мне жарко. Мне так чертовски невероятно жарко, что я