У меня есть подруга, я с нею два года в комнате общежития жила. Она еще в институте первую сотню разменяла.
— В каком смысле?
— В прямом. Она с сотней мужиков переспала, и мы это событие отметили. А этим летом она позвонила и собрала подруг, чтобы отметить вторую сотню.
— У нее было две сотни любовников?
— Не так и много, у некоторых, говорят, больше.
— Она работает учительницей?
— Она работает переводчицей в «Интуристе». Возит иностранцев по стране. В каждой поездке она отстреливает не меньше двух, а поездка — не больше недели, и то если в Среднюю Азию, а если по Золотому кольцу: Суздаль, Владимир, Ростов Великий, то всего три дня. Она вышла замуж за бельгийца и уезжала в Бельгию. Юная, нежная, заботливая блядь.
У меня было трое мужчин — два законных мужа и третий незаконный.
— Уже здесь? — спросил он.
— Да, здесь, — подтвердила она. — Это ты. И меня все осуждают за легкомысленность поведения. А я просто доверчивая дура.
От откровенности и выпитого вина она раскраснелась, ей было жарко, она сняла шерстяную кофту и осталась в одной шелковой блузке. Лифчик она носила, только когда ходила в школу, чтобы не смущать старшеклассников, они отвлекались от уроков, рассматривая ее самую большую грудь в классе, полный четвертый размер, как говорила она, школьницы выше третьего не дотягивали.
Надо было отвечать что-то, а что — он не знал, поэтому обнял ее и стал расстегивать пуговицы на блузке. Она этот жест поняла как прощение, почти мгновенно сбросила блузку, стянула вместе с трусиками брюки. Такой неистовой он ее никогда не знал. Он устал, но она находила какие-то точки, нажимала на них, она была сверху и медленно двигалась, а он будто плыл в теплой приятной воде. Когда она уставала, то ложилась на бок, он прижимался к ее спине и тоже не торопился, как будто это была игра. Иногда выигрывал он, она не выдерживала, срывалась, не отпускала его, и он чувствовал, как она толчками выталкивала из себя накопившуюся страсть. Ему хотелось растянуть наслаждение, но у нее были другие установки, если очень хочется, получай все сразу. И она уже не отпускала его, и все его попытки хотя бы на несколько секунд выйти из нее пресекались, ее ноги смыкались на его спине, он понимал, что борьба бессмысленна, и уступал. Когда она кричала, почти не сдерживаясь, он закрывал ей рот ладонью, в коттедже были очень тонкие перегородки, а во второй половине жила семья зоотехников: он — главный зоотехник, она — просто зоотехник. Он был старше своей жены лет на двадцать. Как-то после ночи, когда Лида была у него, он встретил утром жену зоотехника Ванду, зоотехник вывез ее из Западной Белоруссии. Они одновременно вышли из дома. Открывая калитку, он пропустил ее вперед, она буквально на секунду прижалась к нему и сказала шепотом: