Не он установил такой порядок. Он лишь подчинился тому, какой завела она, подчинился, чтобы ее не травмировать. Она все боялась, как бы ее не заподозрили в корыстности, и ему казалось, что он понимает, почему. Она покупала для себя самые дешевые вещи, она одевалась скромно, но ведь это было ее желание.
Он сказал ей тогда:
— Я люблю тебя такой, как ты есть, в этом черном платье, с твоей прядкой на щеке и ненакрашенными губами…
Сказал совсем не потому, что косметика напоминала бы ему ее прошлое… Они оба заблуждались в отношении друг друга, искренне заблуждались.
А теперь эта старая дева, никогда не знавшая, что значит любить, приходит сюда словно судья, становится на защиту Жанны и как бы от ее имени обвиняет его в чем-то неблаговидном.
— Ей все время приходилось ловчить. Несколько франков отсюда, несколько франков из счета бакалейщика… А когда Пьеру понадобилось делать операцию аппендицита и класть его в больницу…
Он никогда не слышал об этом и с тоской смотрел на старуху, ожидая, что еще произнесут сейчас эти жестокие, бесцветные губы.
— Это было еще до того, как я взяла его к себе. Он тогда еще в деревне был… Она ни за что не хотела, чтобы его положили в палату для бесплатных больных… Я забыла, во сколько это ей тогда обошлось, но, помнится, очень дорого…
Все это время они жили рядом, в каких-нибудь нескольких метрах друг от друга, не было почти часа, чтобы они не виделись, не перекинулись словом… И вот, оказывается, в голове ее в это время толпились все эти мысли, ей приходилось решать все эти проблемы, а он даже не подозревал ни о чем…
— Как же она вышла из положения?
— Вы что, не догадываетесь? Я как раз только что сшила платье одной заказчице, которая сильно похудела, шелковое, в синих цветочках, как сейчас помню… В то время я еще хорошо видела… Ну, Жанна его примерила, платье на ней словно влитое сидело. Она попросила дать ей его на пару часов и после обеда отправилась на улицу Комартен…
В среду…
— Там, оказывается, есть небольшой, очень приличный бар, а рядом гостиница. И за два часа она заработала столько, сколько нужно было, чтобы заплатить за больницу.
— Она и после там была?
— Какая вам разница, сколько раз она туда ходила — один, два или сто? И какая вам, собственно, разница, ходила ли она туда вообще? Вы что, ничего не знали, когда просили ее остаться с вами? Разве она что-нибудь от вас скрыла?
Она говорила совсем как инспектор Горд. Она тоже могла бы сказать: «Это случается один раз на тысячу. Да и то…»
— Ну вот! Теперь вы все знаете. Если бы не мальчуган и не мое безвыходное положение, никогда бы я к вам не пришла и вам, конечно, куда спокойнее было бы ничего про это не знать.