— Вы подумали о ребенке? — тихо спросил он ровным голосом.
Этого оказалось достаточно, чтобы вывести его собеседника из себя.
— Разумеется, я по-прежнему буду за него платить. Возможно, в связи с моим отсутствием в этом месяце деньги не были внесены своевременно. Я справлюсь у своей секретарши.
— Я взял его содержание на себя.
— Я верну вам эти деньги.
— Не надо. Дело не в деньгах.
— Если я правильно улавливаю вашу мысль… поймите, я человек семейный и не могу…
— Понимаю. А я могу.
— Это значит, что…
— Еще не сейчас, мальчику ведь надо свыкнуться с этой мыслью… Мало-помалу он привыкнет… И тогда…
Бодуэн сомневался, правильно ли он понял. Не показалось ли ему в эту минуту, что он ошибся в этом человеке, что был неправ?
— Вы собираетесь его усыновить?
— Да.
— Не знаю, каким образом я мог бы помешать этому.
— А вы и не можете.
— Больше вы ничего не желаете мне сообщить?
— Больше ничего. Кроме того, что Жанну похоронили в Эснанде.
— Это я знаю. Знаю также, что вы на похороны не поехали.
— А вы?
— Я тоже. Но я — другое дело. Кроме того, я ведь был в Бостоне.
— Да…
Жак Бодуэн встал и, в последний раз взглянув сверху вниз на Жанте, ибо тот все еще продолжал сидеть в кресле, направился к стойке.
— Запишите на мой счет, Ганс.
— Хорошо, господин Бодуэн.
С этим было кончено. Почти кончено. С остальным пришлось ждать почти месяц. Жанте не хотелось подниматься на четвертый этаж. Он ждал дня, когда мадемуазель Кувер явится за деньгами.
Она спустилась день в день и постучалась в его дверь.
— Прошу прощения, сегодня тридцатое и…
— Входите, мадемуазель Кувер, деньги вам приготовлены.
Он снова изменился с тех пор, как она его видела, и это начало беспокоить ее.
— Садитесь.
— Понимаете, мальчик вот-вот вернется из школы…
— Вот о нем я как раз и хочу поговорить с вами. В последнее время, когда мы встречаемся на лестнице или на улице… Я уже начал его приручать…
— Вы подарили ему ковбойский пистолет, коробку цветных карандашей. И мороженым вы его тоже, кажется, угощали?
— Он уже не так меня ненавидит…
— Чего вы, собственно, добиваетесь?
— Мало-помалу он поймет…
— Да что он должен понять?
— Что я не враг ему и не был врагом его матери. Что он будет потом жить здесь… Еще не сейчас, не пугайтесь… На какое-то время я еще оставлю его у вас…
— Что вы такое болтаете?
— Я собираюсь его усыновить и уже говорил об этом с инспектором Гордом…
— И он что, одобряет?
— Сначала он удивлялся, но потом понял и обещал помочь со всякими формальностями.
Она не верила своим ушам и тяжело дышала от волнения.
— Выходит, мало вам матери, так теперь…