— Привет, Тимоха! — угрюмо поприветствовал он возникшего за моей спиной спасителя. — Ты никак нанялся эту колченогую дуру охранять? За сколько подрядился-то? Али она тебе натурой платит?
Хорек кривлялся и зло балагурил, глядя куда-то поверх моей головы, видно в глаза Тимохе. Потом, круто развернувшись, врезал нетрезвому своему дружку, отчего тот согнулся пополам, процедил ругательство и ломанулся в кусты. Я облегченно перевела дух, Симка с глазами полными слез уже была возле и силилась улыбнуться. В кино мы с ней в этот вечер не пошли, не было уже никакой охоты, хотели возле речки на нашем любимом месте посидеть, да комары совсем зажрали, пришлось домой идти.
Июнь пролетел, словно его и не было, только грозами запомнился. Небо швырялось огненными вилами так часто и с такой силой, что земля гудела. В одну из таких душных и сухих грозовых ночей, когда не пролилось ни единой капли дождя, сгорел старый домишко Тимохи. Сгорел дотла, словно картонная коробка, хорошо хоть сам Тимоха смог выскочить. Перепачканные сажей, мы с бабулькой долго отмывались, потом сели чаевничать, ложиться уже смысла не было, солнце показало свой бок из-за дальних берез.
— Если бы хоть дождь был, — вздохнула я, грызя сушку. — Не повезло бедному Тимохе, прямо подлость какая-то.
Бабулька глаз не поднимала, а если и поднимала, то смотрела мимо меня.
— Подлость и есть, да еще какая! Чтоб у него руки и ноги отсохли, у проклятущего!
Я поперхнулась чаем.
— Ты про кого это, баб?
Она с укоризной, как на дите малое, посмотрела на меня:
— Я про того ирода, который избу Тимохи поджег и дверь подпер, вот про кого!
Вот тут я и испытала, что это такое, когда челюсть отваливается.
— Как же так? Да ты что? Да разве… Баб, ведь молния же!
— И полено под дверь молния твоя подставила? — осведомилась бабка, но без ехидства, а устало и печально.
— Да не видала я никакого полена, с чего ты взяла?
В ответ бабка погладила меня по плечу своей птичьей лапкой.
— Кто же эта нелюдь, баб, как ты думаешь, Хорек? — спросила я упавшим голосом.
— На Тимоху многие злы. Он держится сам по себе, в сторонке. А таких не любят и еще того простить не могут, что удачливый он.
— Ну ты и сказанула, баб, удачливый! В чем удача-то его, в том, что немой? Или что один живет в нищенской избушке на курьих ногах? Да и той теперь нет.
Бабка заулыбалась ехидно, отошло сердце немного, оттаяло.
— Молодая ты еще, вот и не примечаешь многого. Немой-то он немой, и домик был плоховат, не спорю, да только откуда знаешь, что нищенский, если не была в нем ни разу? А не подумала, на какие шиши он коней себе завел, а? Поначалу-то у него всего два конька было, цыгане украли, так он тут же купил еще лучше, да не два, а сразу пяток! Это тебе ведь не кот начхал.