— Господи! Я ж забыла совсем про них! А где же они, неужто сгорели? — И прикусила до крови губу, представив мечущихся в огне прекрасных животных.
— Сиди, чего вскинулась как ужаленная? Целы его кони. Не прост Тимоха, ох не прост! То ли почуял что, только коней он еще две ночи назад в лес перегнал. — При этих словах бабулька светло и молодо улыбнулась мне и победно вскинула голову, словно самолично все предвидела и разбила все коварные замыслы врага.
«Черт меня понес мимо магазина, — тоскливо подумала я, — нет чтобы задами прошмыгнуть. Вот стой теперь, препирайся с этим Валерой, когда уж он уедет отсюда».
— Да ты никак меня боишься? Тю, да ты покраснела, уж не влюбилась ли в меня, часом?
Я покраснела еще больше, дернулась, пытаясь вытащить руку. С этим городским красавчиком ухо востро надо держать.
— Давай вечером часов в одиннадцать встретимся у сарая Ромкиного, у него там не сеновал, а прямо дворец целый. Приходи, не трусь, я тебя не съем.
— Никакой романтики в тебе не наблюдается, давай лучше у речки, не где купаются, а левее, там еще несколько камней больших.
— Вечером у речки сыро и прохладно, — пробурчал он. — Ну да ладно, я пиджак возьму.
Я развернулась и пошла, не заботясь на этот раз о своей походке, и ни разочка даже не хроманула, как ни странно.
Еле дождалась, пока бабулька уляжется спать, бесшумно растворила окно и выбралась наружу, похвалив свою ногу и попросив ее не подводить меня сегодня. Поеживаясь от прохлады и нервного озноба, я продвигалась от куста к кусту. Валера был на месте. В закатном, уже неверном свете лицо его казалось бледным и от этого еще более красивым. Я нервно сглотнула подкативший к горлу ком.
— Ты что, раньше с Ромкой гуляла?
От этого простого и в общем-то естественного вопроса все мое смущение как рукой сняло.
— Гуляла, — ответила я с вызовом. — Даже замуж за него собиралась, такой вот дурой была, что верила всему, что он обещал.
— А по-моему, Ромка дурака свалял. Может быть, у них с Галочкой любовь случилась, только ты нисколько ее не хуже, и характер мне твой нравится.
— Да? — пролепетала я.
— А что? Ты храбрая, в обморок не падаешь и, что самое главное, не визжишь. Терпеть не могу, когда визжат. У меня от бабьего визга уши закладывает, а Галочка визжит то и дело, представляешь?
— Нет, не представляю, — честно призналась я. — А что мы все о ней говорим?
Он посмотрел на меня недоуменно, словно потерял вдруг нить разговора, и неожиданно начал хохотать. Я не выдержала и тоже прыснула. Солнце уже село, последние, слабые его отсветы догорали на небе. На свинцовой воде речки появилась рябь.