— Федосья так сказала Самойленко? Вот дает! Только ей-то какая забота?
— Забо-ота! — протянула бабка. — Самая забота и есть. Уж с каких пор тебя за Тимошу ладит, ты еще девчонкой махонькой была, а она уж наперед решила! — неожиданно выложила она.
— А он? — глупо спросила я.
Бабка расплылась в улыбке.
— Он-то? — И вдруг улыбаться перестала, уставилась на меня ехидно. — А то сама не видишь! Он в тебе души не чает, одна ты для него на свете.
Нельзя сказать, чтобы бабкины слова были для меня большим откровением, видела я его пристальные взгляды, смутно догадывалась, что у него на уме, только верить этому не хотела, и Симкины намеки вызывали во мне только досаду.
— Я тебе так надоела, баб, что ты меня сбыть хочешь? Или не любишь меня совсем?
— И-и, детка! Как это не люблю? Ты ж кровиночка моя единственная! Только мне ведь не век жить, помру скоро, одну тебя на свете оставлю, беззащитную.
Нелегкий этот разговор кончился тем, что мы поплакали, пожалели друг дружку, а потом решили еще по чашке чаю выпить.
— Стало быть, замуж ты не хочешь, стало быть, обоим от ворот поворот. Ну а делать-то что станешь? — Бабка положила на край блюдца обкусанный кусочек сахара и посмотрела на меня влажными от недавних слез глазами.
— На работу ходить буду, с тобой чаи гонять. Может, вон Симке скоро понадоблюсь, — дипломатично отозвалась я.
— Ребенка, что ль, ей нянчить собралась? Мать у нее на то имеется. Своего надо родить и наперед замуж выйти, а не на чужих детей зариться, — отрезала, вновь осерчав, бабка.
Я оторопела:
— А откуда ты знаешь?
— Откуль, откуль, да все оттуль! Вся деревня знает. Всем сорока твоя раззвонила, всем похвасталась, — насмешливо фыркнула она.
— Ну надо же, а мне говорила, что это секрет.
— Какие у Симки могут быть секреты? В ней ничего не держится, как вода в заднем месте!
— И то правда.
Дверь библиотеки приоткрылась, и в нее просунулась голова Петра Семеновича, главы нашей администрации. По всегдашнему обыкновению, полностью он не вошел, словно опасался самого воздуха библиотеки, и на меня посмотрел косо.
— Кострикова, ты это, помоги там Людмиле Павловне, дело-то общее.
— Какой Людмиле Павловне? — сделала я непонимающее лицо, покривив душой.
— Какой-какой! Завклубом, одна она у нас. Новый год на носу, одна она не справится, учительницы уже подключились, в школе и репетируют, давай впрягайся.
Завклубом была высокая костистая женщина с большими круглыми глазами и крупным крючковатым носом, чем напоминала сову. По отчеству ее звали только глава да еще малышня зеленая, а я Людой звала, хотя знала, что она обижается. Грешна, не жаловала я ее. Да и старше она была на какой-то десяток лет, подумаешь Павловна, обойдется!