Вздохнув, Света набрала знакомый номер. Мать, как обычно, сдержанно обрадовалась ее звонку и охотно поделилась домашними новостями. Узнав, что Сергей Борисович в командировке, Света попросила разрешения заехать вечером в гости.
— Конечно, Светочка, зачем ты спрашиваешь? Мы всегда тебе рады…
— Хорошо, мам. Тогда часов в шесть, ладно?
— Ладно, ждем.
Специально для дочери Ольга Васильевна напекла ее любимых блинчиков с творогом. Света уплетала их за обе щеки — уж в чем в чем, а в стряпне ее мать была мастером непревзойденным! Потом они пили чай, беседа текла вяло, Света все не могла определиться, под каким соусом ей подать свою просьбу. Наконец, разозлившись на себя за это, решила рассказать все как есть. Или почти как есть.
— Мам, а я ремонт затеяла…
— Ремонт? А где же ты тогда живешь? — забеспокоилась мать.
— Нет, я не во всей квартире, только кухня и ванная. Наняла мастера. Он сам-то не москвич, из Владимирской области, живет пока у меня…
— Светочка, а он… Он порядочный человек? Где ты его нашла? — спросила, тревожась за дочь, Ольга Васильевна.
— Мама, не волнуйся, пожалуйста! Он порядочный человек, и мне его рекомендовали мои друзья. Дело не в этом. Понимаешь, он работает с утра до ночи, устает, естественно, а питается кое-как… Сидит на сухомятке, полуголодный… Жалко мне его. Знаешь, возникло у меня какое-то странное желание — что-нибудь ему приготовить… Борщ, допустим… или котлеты… — Света смущенно взглянула на мать. — Глупое, конечно, желание… Я сама себе удивляюсь…
— В этом, дочка, нет ничего ни странного, ни глупого, ни удивительного, — улыбнулась Ольга Васильевна. — Это совершенно естественное и здоровое желание женщины выполнить свой долг.
— Но мы с ним ни о чем таком не договаривались!
— Я о другом долге… генетическом, что ли… Так ведь было всегда: мужчина трудится, женщина его кормит… Закон жизни! И что же все-таки ты хочешь ему приготовить?
— Да я и сама не знаю. Я ведь не умею ничего…
Это была истинная правда. В то время, когда девочки-ровесницы помогали матерям на кухне, Света, закрывшись в комнате, лелеяла свою обиду. Она ни разу не подошла к плите, пока жила в этом доме, а потом, покинув его, питалась сначала в столовых и кафе, потом — в ресторанах. Единственное, на что она была способна, — это разогреть полуфабрикат в микроволновке, даже обычная яичница у нее всегда пригорала.
— Конечно, я помогу тебе, дочка, но для этого тебе надо приехать ко мне хотя бы на полдня, а лучше — на день. Сегодня мы с тобой уже ничего не успеем. Я сейчас тебе дам кое-какие книжки, полистай на досуге. Мать встала и вышла из кухни.