– Собака что-нибудь почуяла? Ну хоть на секунду?
– Ни следа.
– Были дыры в фундаменте? Ниши, куда можно спрятать тело?
– Нет.
– А вы пробовали подводить ее к стенам?
– Тоннель чист, товарищ капитан, – доложил второй – грузный здоровяк, недовольно теребивший предохранитель автомата. – Если бы там кто-то пасся, Сканер бы это учуяла.
– Кравцов, вы нашим гостям все показываете? – спросил Федор угрюмого обходчика.
– Там показывать нечего.
Алексеев внимательно посмотрел на Сергея Кравцова. Помощник бригадира был похож на чахлую поганку. Тощий, как жердь. Вытянутое лицо не выражало эмоций. Пальцы на руках мелко дрожали. Под глазами круги. По словам Павла, Кравцов, став помощником бригадира, сходу взял на себя роль шила в коллективной заднице. Раздражительный и суровый, он часто оставался на подработки, отчего стал похож на привидение. Кравцов отчитывал подчиненных по поводу и без, и всегда ходил один. От работы его освободили, но нельзя сказать, что обходчик был счастлив.
– Раз уж вы снова здесь, проверьте-ка вон тот тоннель. – Алексеев указал подчиненным на передаточный тоннель, в который от главного пути тянулись две блестящие полосы рельс.
Оба понуро глянули на командира. Кравцов это заметил и томно улыбнулся. Громадный оперативник изобразил недовольство на лице и произнес вполоборота:
– Там же тупик.
– И что? – нахмурился Алексеев, на всякий случай бросив кинологу свой фонарик. – Если хочешь домой, Гнат, то я тебя огорчу. Мы здесь до утра будем.
– Гермоворота нельзя открыть из тоннеля. Это делает оператор согласно установленной инструкции и только после извещения поездного диспетчера, – тактично пояснил Зайцев. – Очень редко межлинейник используется для перегона мотовозов и грузовых поездов с кольцевой линии, но пешие переходы по нему воспрещаются. Если вы считаете, что наши работники без разрешения…
– Я не считаю. Я предполагаю. Действуйте, сержант.
– Так точно, капитан.
– Встретимся через двадцать минут на другом конце перрона. Я хочу кое-что проверить.
– Через двадцать минут, – повторил для себя кинолог, поправив автомат.
– Кравцов, веди их, – повелительно махнул рукой Зайцев.
Кравцов что-то проворчал и повернулся к заму спиной. Все трое вернулись в тоннель. Кинолог повел овчарку вперед. Глядя им вслед, Алексеев услышал удаляющиеся голоса громилы-оперативника и доходяги-обходчика:
– Ты чего такой бледный? Разного рода наркотические вещества употребляешь?
– Отработай семь ночей подряд. Посмотрю я тогда на тебя.
Алексеев задумался. Ни следов, ни запахов. Старик как сквозь землю провалился. Полный висяк. Он думал именно об этом, потому что улики отсутствовали. Был рабочий – нет рабочего, как в сказке какой-то. На данном этапе следствия Алексеев располагал только одной версией, которую для собственного блага держал при себе. Сергей Кравцов и Юрий Бычков зачем-то решили убить Петренко. Для этих целей они вступили в сговор с бригадой уборщиков, дежуривших в ту ночь на станции и с операторами. Пока обходчики тащили тело наверх, уборщики химическим раствором вымыли место преступления, а операторы смонтировали запись на пленке. Вставали два вопроса: зачем рисковать всем, убивая старого алкаша? Куда могли вынести и спрятать тело? Бред бредом, но Алексеев скорее готов был поверить в это, чем в абсурдную легенду. Петренко пропал без вести – это факт. Виталий Косматский его не похищал – это тоже факт.