Хотя и должен.
А эти…
Поймал себя на том, что жду их – по весне. И весна начиналась для меня не по календарю, не когда сходил снег – а когда прилетали они. И осень приходила – не с холодами, не с остывающим солнцем – а с их прощальными песнями, с какими-то замысловатыми ритуалами, когда они прощались с землей, расходились – по лайнерам, поднимались – на огромные станции, которые одна за другой сходили с околопланетных орбит, улетали.
Мне их не хватало – грешен, бывало, ловил, одного-двух, сажал в клетку, чтобы слушать зимой их щебетание. Умирали – неведомо отчего, вроде бы все было как надо, и тепло, и свет, и вода, и… Я даже гнездышки приносил им в клетку, самые красивые гнездышки… а они умирали.
Весной я ждал их. Вот никогда не было так тоскливо, как по весне, и уже ни при чем тут родина, изгнавшая меня и проклявшая, сгинувшая – где-то там, там, и ни при чем здесь одиночество, от которого хочется выть, все ни при чем… мне не хватало их…
Прилетали… откуда-то из ниоткуда, из каких-то миров, выбирались из челноков, одичавшие, забывшие самих себя, снова начинали – с плетеных хижин, с простеньких гнездышек, снова учились обжигать кирпичи, складывать дома… Снова земля наполнялась их щебетанием – вот сразу же, как только сходил ледник, как только планета потихоньку стряхивала с себя Великое Оледенение. Снова прилетали они – стайчушечками, стаечками, стайками, стаями, стаящами – строили гнезда.
Нет, конечно, мешали, бывало дело – один раз разворотили склад, как только добрались до него, шустрые, да они куда хочешь доберутся, от них разве что укроешь… приворовывали мои приборы, утаскивали к себе, приделывали к каким-то своим механизмам, двигателям… Так что уже трудно было понять, где кончается их цивилизация и начинаются остатки моей собственной…
Они улетали – когда приходили холода, когда остывало солнце, умирало горячее ядро земли, они снова строили свои челноки и станции – от старых к тому времени ничего не оставалось – собирались, решали, кто с кем полетит, кто куда, кто останется, а бывало и так, оставляли каких-то преступников, повторяю, пробовал забрать их себе, пусть перезимуют, перекантуются – не перекантовывались, умирали.
Когда вечные снега укрывали землю – они улетали. Каждый раз бросал свою работу, один раз даже не дотрансформировал время, бросил, стоял, смотрел, как они поднимаются в небо, наматывают прощальные круги – вокруг планеты, уходят – за пределы галактики, за пределы вселенной, куда-то туда, туда… я ждал их – когда остывало солнце, когда от звезд и планет оставались ледышки, когда вселенная умирала, отдав последние крохи своего тепла. Я ждал их – когда вселенная снова сжималась, втискивалась в саму себя, в раскаленный сияющий шар, взрывалась – с ревом и грохотом, освобождая саму себя.