– А все бегают, а мама мне говорит, низ-зя…
– А теперь будет можно…
Желудок беспокойно ворочается внутри, сражается с какими-то морскими драконами и кракозябрами, чем они там меня накормили за ужином… Смотрю на мальчика – спит, прикрыл глазешки – осторожно тянусь к куртке, за таблетками…
Спасибо этому дому, пойду к другому.
Вот это уже слишком – падают передо мной на колени, мать снова грозно окликает сына, чтобы он тоже упал. Нда-а, с такой мамочкой поживешь, точно заболеешь… А сколько всего мне надавали, полная машина, не поймешь чего, есть не переесть, носить не переносить. Эт-то что…
– Ну чего смотришь, красавица, садись, довезу.
Даже с шофером… приглядываюсь к шоферу, как бы Петровский мне этого шофера не подослал… Китайцы кивают, ага, похоже, давно они этого водилу знают, рекомендуют…
– Да не боись, третий год летуны вожу, не расшибемся чай… можешь даже и не пристегиваться, повезем как по рельсам.
Сажусь. Дергаю дверцу, не закрывается, эт-то что, автоматическая, что ли… высший класс. Летун выползает из-под купола в жар пустыни, взмывает над мертвой равниной.
Петровский, ты меня не возьмешь.
Я никогда не буду служить тебе одному.
Хоть всю пустыню – от северного полюса до южного – перебери по песчинкам, не найдешь меня, одну-единственную песчинку в пустыне…
Меняю внешность – на этот раз не тычу куда попало, просматриваю каталог, выбираю какого-то мачо с горящими глазами, зря я его выбрал, кажется, какой-то актер, лицо известное…
– Ни фига… это у тебя как получилось?
Вот черт… только теперь понимаю – превратился на глазах у водилы, плакала моя конспирация.
– Да так…
– Ты где такому… выучился?
– Жизнь научит.
– А мне можно?
– А тебе зачем?
Фыркаю. Может, сам поймет, что не можно.
– А это у тебя… от рождения?
– Яс-сное дело, а ты как думал.
– Да нет… Это… что у кого дома переночуешь, тому год жизни подаришь.
– От рождения.
– А как узнал?
– А так… под Рождество это было, еще голод такой стоял, у нас половина трущоб перемерла…
– Из трущоб, что ли?
– Да уж не под куполом рос… не в тепличке… Ну вот, я сам уже с голоду загибался… тут тормозит летун, я к нему, по-привычке ручонку тяну, жрать охота, водила выходит, – садись, малец. А в летуне старик дряхлый кашлем заходится, видно, что жить недолго осталось… Он, видно, грехи замаливать решил, вот меня и подобрал. Переночевал я у него, а он утром здоровый проснулся…
– У него жил?
– Какое… Он увидел, что помирать раздумал, меня за дверь выставил… потом еще какая-то тетка приютила, ее рак жрал… потом и сам по куполам стучался, пустите переночевать… Раньше же куполов много было, это теперь полторы штуки осталось…