– А кушать когда?
– Ой, бедненькие вы мои… заморил я вас голодом, заморил, отощали совсем… Может, в вахтеры пойдете? Хорошо, сидишь целый день… ничего не делаешь…
– Да ну вас, сами целую курицу умяли, а мы…
– Ишь ты, они и про курицу знают… не птицу… Ладно, идите, голодненькие вы мои, может, на ручках вас отнести, а то на ногах уже не держитесь? После перерыва… продолжим…
…солдаты смотрят – не верят себе. Он идет прямо на линии огня, отсюда не видно его лица под капюшоном, да вообще непонятно, человек ли… свистят пули, рвут воздух – совсем рядом с ним, он как будто не замечает…
И неожиданно – пули стихают. Умолкают. Вот так, сами по себе. Солдаты щелкают крючками, трясут автоматы – напрасно, оружие не слушается своих хозяев.
Он идет – прямо под пулеметный огонь, вблизи видно, идет босиком, как будто не чувствует раскаленного жара пустыни. Идет – навстречу рокоту пулемета, выстрелы умолкают.
В полуразрушенном городе наступает непривычная тишина. Жуткая. Пугающая. Люди как будто только сейчас начинают понимать – что они делали… кто-то гнал их сюда… зачем… зачем…
Низкий гул разрывает небо, давит к земле. Сжимаются сердца – от близкой смерти, там, под облаками, где…
Он смотрит на самолеты. Протягивает руку, где-то на огромной высоте люди в кабинах беспомощно дергают рычаги, – люки не открываются, бомбы не летят…
Он идет – куда-то к востоку, навстречу рокочущим танкам…
– Стоп, стоп, что вы мне мульки крутите?
– Опять не так?
– Спрашиваете? Ой, вы меня с ума сведете… сейчас все полы мыть пойдете… куда подальше. Что вы мне какого-то супермена подсунули? Вы ему еще трусы поверх штанов наденьте, и плащ ему, и что там еще… и пущай он у вас тут летает… только уже без меня.
– А… как надо-то, вы мне скажите…
– Да не знаю я, как надо, у меня-то что спрашиваете? Ох, черт бы вас всех драл, третью неделю сидим… сколько их там еще?
– Да… конца и края нет… прут и прут.
– Блин, как на фабрике звезд… никогда бы не думал, что столько желающих будет…
– Да… давайте уже возьмем какого-нибудь, и ладно… хоть этого, который…
– Какого этого? Какого этого? Вы хоть понимаете, что нельзя брать какого этого? Хоть понимаете, кого мы ищем? Кого выбираем? Это вам не кикимору болотную играть… на детском утреннике… Вы хоть понимаете, что нужен он… Он… единственный! А вы тут кого суете? Ну вас на фиг!
– Вы… куда?
– На Кудыкину гору… воровать помидоры. Вам, значит, можно отдыхать, а я тут до потери пульса сидеть должен?
Раздевалка распахивается – как-то неожиданно, вот черт, никак не думал, что режиссер туда пойдет… подскакиваю, понимаю – спрятаться не успею…