Вот почему там, по молодости – ничего и не происходит, а потом, когда плюнешь на все, и не помнишь уже ничего, кроме грохота фабрики, И-и-инге-ле-е-е, челнок наза-а-а-ад, и тетрадки все со стихами уже пущены на растопку, или набиты в сапоги, чтобы за лето не ссохлись, и проводит тебя какой-нибудь Ялим до дома, а зайдем ко мне, а зайдем, и сама не поймешь, как оно случилось, и поутру слезы, да брось ты, да хоть сейчас распишемся, свадьбу сыграем, я не какой-нибудь…
Вот почему так… вот когда уже махнешь рукой на все, и уже не сама идешь под венец, новая жизнь в тебе – тебя ведет, в одиночку ребенка не вырастить, хоть бы в выходные с дочкой посидел, деловой ты наш, а потом из всех мыслей останется одна, что приготовить жрать, не есть, жрать, муж все сметет, скажет – мало, а Ани не успела в школу пойти, уже двоек нахватала, а…
Вот ту-то и появляется он.
Как насмешка, как издевательство, как испытание, которое Ингеле не прошла, как нарочно: пока ждала – ни слуху, ни духу, а как бросила все, нате вам – он…
Он …
От которого пелена с глаз падает…
И мир такой большой-большой…
Плачет Ингеле – беззвучно, бесслезно.
Украдкой смотрит на мужа. Да ему что, ему хоть криком кричи…
Когда она его увидела… не помнит. Да как не помнит, такое разве забудешь, под вечер хватилась, в доме мяса нет, а мяса нет, так муж, чего доброго, саму Ингеле сожрет вместо отбивной! А-ах, злая, не любишь ты мужа… В магазин вышла, вернулась, вот он, сидит в коридоре.
Он…
Он даже ни слова по-нашему не знает… Да что слова, когда Она и Он – там уже не нужны никакие слова, вот так допоздна и сидели, Ингеле вино принесла… Ани там что-то, ма, а уроки, да иди ты со своими уроками, поди, поиграй… на вот, купи себе чего-нибудь, чего тебе хочется…
Он – как насмешка судьбы.
Он… откуда? Ниоткуда. Из иных миров. Из каких-то высших измерений, где нет грязной посуды, и вечно орущих детей, и что-приготовить-жрать, и сапог на зиму, куда забивают стихи… похожий, и в то же время не похожий на человека. Ну такими и должны быть они… эти… оттуда… ниоткуда… Из других миров. Как в книжках, в дамских романах каких-нибудь, где открывается портал между мирами, и в наш мир попадает наследный принц, властитель могучей империи…
Плачет Ингеле.
Беззвучно, бесслезно…
Он умирает.
Он – там, в холодных общажных комнатенках на другом конце района, где прятались они с Ингеле – от мужа, который все сожрет, и еще попросит, от Ани, вечно ей то одно, то другое, то пятое, то десятое, от всех, от кого от всех, ну от этих, которые до слез доводят, а ты им назло не плачешь… Ани достала, а веди к нему, а что ты к нему без меня, а завтра меня возьмешь, а то папе скажу… И вот он уже не Ингеле обнимает, а Ани какие-то картинки рисует… как там, в его мире, все устроено…