— Это и с нашей точки зрения может быть важно.
— У нас есть досье по этому вопросу, — сухо заметил Долби.
Вот почти все, что Долби пожелал сообщить о Сойке, но у меня было наготове множество других неофициальных тем, пока мы возвращались на виллу. Я спросил Долби о его новой машине IBM, об отчете Честеровского комитета касательно разведслужб и о том, как он может отразиться на нас, и о почти четырехмесячной задержке моего жалованья, и о том, не могу ли я получить все свои представительские средства наличными в виде небольших ваучеров вместо того, чтобы представлять счета и настраиваться на долгое ожидание, как сейчас.
В этот день Долби доказывал, что он может быть своим парнем. К брюкам из денима он надел рубашку навыпуск с короткими рукавами и старые замшевые туфли, которыми пинал любой встречавшийся нам маленький движимый предмет. Я спросил его про мистера Адема, нашего хозяина, и о нем он рассказывал гораздо откровеннее, чем когда-либо о платежах и расходах.
Долби получил его от Росса, а тот — от американского бюро по борьбе с наркотиками (Средиземноморское отделение). Адем выращивал индийскую коноплю[12] за сирийской границей, что было звеном в цепи, ведущей в Нью-Йорк. Американцы заключили с ним сделку в 1951 году, и хотя платили меньше, чем по ставкам наркотрафика, он предпочел это тюремному сроку. В результате перегруппировок в разведывательной службе НАТО в 1953 году Адем перешел в ведение Британии. Ему было лет шестьдесят пять, мягкий, с чувством юмора и лицом, как печеное яблоко. Он прекрасно разбирался в лошадях, винах и героине и обладал энциклопедическими знаниями о территории, протянувшейся от Северной Турции до Иерусалима. Если в радиусе нескольких миль ты наступал на жука, то выяснялось, что тот находится под его защитой. Роль Адема заключалась в том, чтобы поставлять информацию, и, понимая это, он не проявлял любопытства к делам своих нанимателей либо скрывал его. Зарплата Адема была буквально неограниченной, с одной оговоркой — никакой наличности. Как выразился Долби: «Мы оплатим любой разумный счет, который он представит, но сам он никогда не получает ни фунта».
— Трудно ему будет выйти на пенсию, — заметил я.
— Черта с два это осуществится, если будет зависеть от меня. Он на крючке и нужен нам.
— То есть Адем никогда не пытался перевести часть своих долгов в наличность? — спросил я, желая спровоцировать его.
Лицо Долби расплылось в широкой мальчишеской улыбке. Такие он расточал, испытывая гордость за свои ровные зубы.
— Еще как пытался! Когда мы дали Адему вертолет «Сюд авиэйшн джет», я велел ему где-нибудь полетать на нем. «Развлекись, почувствуй гордость, — сказал я. — Покатай каких-нибудь важных парней из правительства». Мне хотелось, чтобы на береговой линии видели, что он иногда вылетает в море. Если на борту появится какая-нибудь ливанская шишка, вряд ли будут поощрять расследования.