Он посмотрел на меня поверх носков своих замшевых туфель, которые покоились в центре стола, погребенного под кипами важных бумаг, сложенных ровными стопками. Спартанская мебель (министерство труда, наши дни) прорывала дешевый линолеум, а в воздухе стоял запах табачного пепла.
— Вам здесь, конечно, нравится? — спросил Долби.
— У меня ясный ум и чистое сердце. Ежедневно сплю по восемь часов. Я лояльный, прилежный работник и приложу все усилия, чтобы сделать каждый день достойным доверия, оказанного мне отечески настроенным нанимателем.
— Шучу здесь я, — сказал Долби.
— Так в чем проблема? Всегда рад посмеяться — последний месяц мои глаза работали со скоростью двадцать четыре кадра в секунду.
Долби затянул шнурок на ботинке.
— Как считаете: сможете справиться со сложным маленьким спецзаданием?
— Если оно не требует классического образования, прощупаю обстановку.
— Порадуйте меня, выполните его без жалоб и сарказма.
— Это уже будет совсем не то, — заметил я.
Долби опустил ноги на пол и заговорил серьезно:
— Сегодня утром я был на конференции старших сотрудников разведслужбы. Министерство внутренних дел крайне обеспокоено исчезновениями своих ведущих биохимиков. Комитеты, подкомитеты — видели бы вы их там, такой базар устроили.
— Значит, еще один? — спросил я.
— Сегодня утром очередной из них ушел из дома в семь сорок пять, но до лаборатории не доехал.
— Переметнулся туда? — поинтересовался я.
Долби поморщился и связался по настольному интеркому с Элис:
— Элис, откройте папку и назовите мне кодовое имя сегодняшнего «бродячего музыканта Вилли»[3].
Долби выражал свои желания, отдавая безапелляционно недвусмысленные приказы, но все его подчиненные предпочитали их запутанно-вежливой болтовне большинства начальников отделов, особенно я — беглец из Военного министерства. Голос Элис звучал по интеркому, как у утенка Дональда, подхватившего насморк. На какую-то ее реплику Долби ответил:
— К черту письмо из министерства внутренних дел. Делайте, как я говорю.
Последовала тишина, а потом недовольным тоном Элис назвала длинный номер досье и кодовое имя «Ворон». Все люди, находившиеся под длительным наблюдением, получали коды по названиям птиц.
— Умница, — отозвался Долби с самой своей чарующей интонацией, и даже через эту трещалку я услышал воодушевление в голосе Элис, когда она ответила: «Очень хорошо, сэр».
Долби выключил интерком и повернулся ко мне.
— Из соображений безопасности публикацию материалов об исчезновении этого Ворона запретили, но я сказал им, что к дневным выпускам самые ушлые журналисты что-нибудь да разнюхают. Взгляните-ка сюда.