Связь между чиновничеством и военнослужащими Гиммлер стал превозносить приблизительно за полгода до этого. Это произошло в марте 1936 года, когда рейхсфюрер СС выступал перед Прусским государственным советом. Тогда он характеризовал единение этих двух типов как основу для гестапо. Однако со временем Гиммлер все-таки решил внести коррективы в свои идеи. Осенью 1936 года он провозглашал, что «солдатское чиновничество» должно было стать моделью для всей немецкой полиции. «Обычно это является уделом целых поколений на протяжении веков. Однако нечиновничья и несолдатская организация СС, напоминающая орден и построенная на признании крови, будет содействовать этому воспитанию».
В марте 1937 года Гиммлер вновь дал публичную трактовку новых заданий полиции. Поводом для этого стала подготовка юбилейного сборника, выпуск которого был приурочен к 60-летию Вильгельма Фрика, главного конкурента Гиммлера в «полицейском вопросе». Гиммлер написал для сборника статью, в которой рассуждал о «легальности неправового государства». В частности, рейхсфюрер СС указывал на то, что деятельность полиции принципиально не могла регламентироваться и ограничиваться законами. Согласно представлениям Гиммлера, на полицию должны были быть возложены две основные обязанности: «а) полиция должна была осуществлять волю руководства государством и создавать желаемый данным руководством порядок, поддерживать его; б) полиция должна была гарантировать существование немецкого народа как целого и естественного организма, поддерживать его жизненные силы, оберегать народные институты от разрушения и разложения». По этой причине права полиции, перед которой были поставлены столь ответственные задачи, «не могут быть ограничены формальными требованиями, так как подобные препятствия противоречили бы приказам государственного руководства». Подобно вермахту, полиция «могла и должна действовать согласно полученным приказам, а не согласно законам». После этого Гиммлер пытался провести грань между функциональными обязанностями полиции порядка и полиции безопасности.
В то время как первая преимущественно отвечала за «поддержание общественного порядка», перед второй были поставлены «охранные задачи по отражению агрессии всех сил, которые бы могли ослабить здоровье, подорвать жизненные силы народа и дееспособность государства». При этом уголовная полиция должна была проявлять интерес к тем людям, «которые в силу физического или психического вырождения отказались от естественной связи с народным сообществом и предпочли следовать только за собственными интересами, что могло в итоге подорвать безопасность народа и народного сообщества». Предполагалось, что подобные преступные элементы могли стать «инструментами в руках мировоззренческих и политических врагов немецкого народа, будучи использованными для подрыва единства немецкого народа и разрушения государственной власти».