— Нет.
— Хорошо.
Я знал, что физических повреждений у нее нет; ответ Саши относился к ее эмоциональному состоянию. Убив Тома Элиота, Саша сделала единственное, что могла. Спасла, может быть, не одного из нас и избавила священника от ужасной необходимости покончить с собой. Однако эти три выстрела дались ей нелегко — теперь она ощущала тяжкое бремя моральной ответственности. Не вины. Она была достаточно умна и понимала, что в сделанном ею никакой вины нет. Но Саша знала и другое: даже в хороших поступках есть то, что ранит душу и оставляет шрамы на сердце. Если бы она ответила на мой вопрос улыбкой и заверениями, что все в порядке, она не была бы той Сашей Гуделл, которую я люблю, и у меня были бы причины подозревать, что она «превращается».
Мы ехали через Мунлайт-Бей молча, занятые собственными мыслями.
В паре миль от дома Стэнуиков кошка потеряла интерес к тому, что происходит впереди. Она удивила меня, прыгнув ко мне на грудь и уставившись в глаза.
Мангоджерри смотрела на меня не мигая. Я долго выдерживал этот взгляд и гадал, о чем она думает.
Ее способ мышления, несмотря на высокий интеллект, должен радикально отличаться от нашего. Она воспринимает этот мир с другой точки зрения, которая чужда нам так же, как точка зрения инопланетянина. Она живет одним днем, не ощущая груза человеческой истории, философии, триумфов, трагедий, благих намерений, глупости, жадности, зависти и тщеславия; должно быть, она свободна от бремени. Дика и в то же время цивилизованна. Она ближе к природе, чем мы; следовательно, она не питает иллюзий, знает, что жизнь тяжела и что природа прекрасна, но равнодушна. Хотя Рузвельт говорит, что из Уиверна сбежали и другие кошки, их не может быть много. Если Мангоджерри такое же исключение из представителей своего вида, как и Орсон, то, несмотря на присущую кошкам привычку к самостоятельности, это маленькое создание должно временами ощущать страшное одиночество.
Когда я начал гладить кошку, Мангоджерри отвела глаза и свернулась у меня на груди. Она была маленькой и теплой, и я ощущал биение ее сердца не только ладонью, но и всем телом.
Я не специалист по общению с животными, но, кажется, знаю, почему Мангоджерри привела нас к дому Стэнуиков. Мы оказались там не для того, чтобы стать свидетелями смерти, а чтобы сделать то единственное, что было необходимо отцу Тому Элиоту.
С незапамятных времен люди подозревали, что некоторые животные обладают по крайней мере одним чувством, дополняющим наши. Восприятием вещей, которых мы не видим. Предвидением.
Соединим это шестое чувство с интеллектом и предположим, что с ростом ума растет и совесть. Проходя мимо дома Стэнуиков, Мангоджерри могла почувствовать умственную, душевную и физическую боль отца Тома Элиота и понять, что этому страдающему человеку необходимо избавление.