В работах "Простая нравственность", «Сущность и изменение добродетелей* Больнов отмечает всеобщий упадок нравов в современном обществе и обосновывает новое понимание добродетелей, отправляясь от необходимости постижения исторической жизни. Он рассматривает в сугубо антропологическом плане скромные и простые добродетели, которые предписывают той или иной этической и политической системе фундамент совместного бытия и употребляются однозначно безотносительно к общественным условиям и к социальному типу личности. Так доброта — укрощение своих жизненных стремлений из уважения к ближним — содержит набор положительных нравственных качеств, таких как терпеливость, благоразумие, кротость, покровительственное отношение старшего и сильного к юному и слабому. Доброта, однако, зависит от личной цели, замысла, «превосходящей мудрости» индивида. Подобная доброта объявляется основным компонентом всей подлинной гуманности. Для предупреждения падения морали он предлагает с необходимостью возвысить простую (народную), близкую к естественной нравственность: честность, порядочность, сострадание и готовность помочь и даже пытается определить феноменологию добродетелей. По его мнению, существующие «блуждающие» добродетели отражают тот факт, что сущность основной человеческой установки должна быть заново реализована в постоянно изменяющейся исторической ситуации. Им он противопоставляет «этику ценностей» М. Шелера и Н. Гартмана, обосновывающей «чистую», эмпирически-психоло-гическую постановку вопроса, что и гарантирует безоговорочность нравственных требований.
Добродетели, по Больнову, свободно порождены человеком из самого себя, как данность, которую он обнаруживает в самом себе. Они должны порождаться каждый раз вновь в любом нравственном поступке. Человек свободно (это его субъективное достояние) вбирает свои добродетели (в одиночестве) каждое мгновение, что постоянно делает его иным, и что делает его ответственным за свое благо. В итоге экзистенциалистская феноменология добродетелей Больнова приобретает антигуманную тенденцию. Она в том, что человек, помещенный в свои психологические переживания, сам переживающий себя, оказывается беспомощным в жизненных обстоятельствах, а его безусловная свобода становится или неосуществимой возможностью самореализации индивидуальных качеств личности, или обоснованием субъективного желания. Но именно таким образом его теория добродетелей развертывает перед человеком все богатство возможностей строительства собственной жизни, «подлинной человеческой субстанции». Его умозрительные рассуждения о нравственных качествах и поведении, соответствующие «непосредственному выражению внутренней жизни», касаются антропологической (а не общественной) природы индивида. Проблемы нравственной жизни человек решает наедине с самим собой, исходя из «загадочной» человеческой сущности.