«Идем! — говорят они, — постараемся вырвать у огня все, что можно. Не дадим русским радоваться их варварскому торжеству и воспользуемся, по крайней мере, тем, что они бросили. Имеем же мы право воспользоваться тем, что они оставили огню!»
Москва, 19 сентября. Мы узнали, что казакам и русским солдатам, спрятанным в городе, удалось с помощью жителей и под прикрытием ночи и пожара собраться и, перебегая с места на место, разжигать огонь там, где он затихал; они даже чуть не захватили один из наших пороховых обозов, который, во избежание взрыва, объезжал город; вследствие этого вчера вечером нам был дан приказ преследовать этих поджигателей, всюду задерживать их и исполнять обязанности городской полиции. Мы отправились с батальоном велитов, и я собственными глазами видел следующее.
Солдаты всех европейских наций, не исключая и русских, маркитантки, чернь, каторжники, масса проституток, — бросались взапуски в дома и церкви, уже почти окруженные огнем, и выходили оттуда, нагрузившись серебром, узлами, одеждой и пр. Они падали друг на друга, толкались и вырывали друг у друга из рук только что захваченную добычу; и только сильный оставался правым — после кровопролитной подчас схватки. Треск пламени, грохот падающих зданий, драки грабителей, крики, жалобы, проклятия схваченных поджигателей, которых казнят на месте; стоны растерявшихся семейств, в отчаянии бегущих куда-нибудь спасаться, причем родители тащат на руках плачущих детей; при нашем проходе они, дрожащие, бросаются нам в ноги, умоляя о сострадании; самая поспешность, с какой мы идем к указанному месту — все это заставляет сжиматься наши сердца; дыхание прерывается, и мы содрогаемся от ужаса.
Спасаясь от сильного жара, мы бесконечное число раз сворачиваем из стороны в сторону и все же попадаем на дорогу, прегражденную пламенем. Тем не менее мы подвигаемся вперед, пробегаем через горящий дворец, выходим с другой стороны и попадаем в другую улицу, где снова оказываемся окруженными морем огня. Понятно, что первые ряды батальона в поисках выхода заколебались, и мы теряем драгоценное время. Вначале мы еще успели бы выбраться из этого ада той же дорогой, которой пришли, но скоро оказываемся уже не в состоянии двинуться ни вперед, ни назад. Положение становится невыносимым. С каждой минутой треск пожара вокруг нас увеличивается. Мы оглушены шумом вихря крутящегося пламени; нам грозит гибель под обломками зданий, которые, разрушаясь, воздвигают перед нами новые препятствия; мы ослеплены искрами и пылающими головешками, — мы в ужасном положении.