Вдруг все устремились к станичному правлению, около которого сидел атаман и стояли старые казаки в серых, коричневых и малиновых черкесках.
- Ведут их, ведут, - послышалось отовсюду. Окруженные казаками шли, понуря головы, обезоруженные молодые казаки-фронтовики.
Суд над каждым был краток:
- Против отцов пошел? - Спускай штаны и ложись на скамью. Под свист нагайки раздавалось нравоучение:
- Вот тебе, мерзавец, коммуна... Вот тебе большевики, вот тебе и советская власть!
Со скамьи неслось:
- Ой, простите меня, простите, казаки-отцы...
Под общий хохот наказанный вставал со скамьи и, подбирая на ходу штаны, быстро скрывался.
- Ой, дивчины, срам-то, срам-то какой, - неслось им вслед, а из Корниловского оркестра в это время доносились плавные звуки "Дунайских волн".
IV.
Чем ближе продвигались добровольцы к столице Кубани - Екатеринодару - тем ожесточеннее и кровопролитнее становились бои. Кольцо большевиков то сжималось, то разжималось.
15-го марта добровольцы подошли к станице Ново-Димитриевской, верстах в 20-ти от Екатеринодара.
Генерал Деникин так вспоминает этот день:
"Всю ночь накануне лил дождь, не прекратившейся и утром. Армия шла по сплошным пространствам воды и жидкой грязи, по дорогам и без дорог, заплывших и пропадавших в густом тумане, стлавшемся над землею. Холодная вода просачивала насквозь все платье, текла острыми, пронизывающими струйками за воротник. Люди шли медленно, вздрагивая от холода н тяжело волоча ноги в разбухших, налитых водою, сапогах. К полудню пошли густые хлопья липкого снега, и подул ветер. Застилает глаза, нос, уши, захватывает дыхание, и лицо колет, словно острыми иглами"... (См. Генерал А. И. Деникин: "Очерки Русской Смуты", том второй, стран. 275.).
Перед станицей протекала разлившаяся речка. Под обстрелом большевиков стали искать брод. К вечеру ударил мороз. Ночью в поле все бы закоченели.
Офицерский полк поднял над головами винтовки и стал переходить речку. В воде было теплее, чем на воздухе.
Начался штыковой бой, остаться без крова в эту ночь было бы гибелью и для большевиков. Бой велся почти у каждой хаты. В конце концов красные были отброшены на край станицы, протянувшейся на несколько верст.
К концу боя несколько офицеров вскочили погреться в какой-то полуразбитый сарай. Шинели у всех покрылись ледяной корой, стали калеными и раздувались, как колокола. Сесть никто не мог, стояли, точно закованные в латах.
Кто-то отыскал в углу несколько кадушек и радостно объявил:
- Господа, да здесь моченые помидоры, яблоки и огурцы...