Балис молчал. Эту пословицу ему действительно в детстве приходилось слышать не раз. А когда он вырос, то так и не нашел времени спросить, откуда дед её взял: ни литовской, ни русской эта пословица не была.
Вышедший из темноты присел рядом с Наромартом.
— Наставник Антор, ты? — пробормотал изумленный полудракон, пытаясь встать. Встать не получилось, тело не слушалось, словно скованное заклятьем паралича.
Старый драу усмехнулся.
— Конечно нет, Кройф. Ты же знаешь, что настоящий Антор — в чертогах Элистри. Конечно, если бы Госпоже было угодно, Антор бы мог предстать перед тобой во плоти, но не здесь, не в чужом для неё мире.
— Чужом? Но ведь она отвечает здесь на мои молитвы…
— Твои просьбы скромны, Кройф и это делает тебе честь. Боги могут проявлять на Дороге свою силу, но они не властны над Дорогой. Здесь всё зависит только от неё самой.
— От самой Дороги? Но кто она тогда?
— Об этом не знает ни наставник Антор, ни я.
Полудракон еще раз оглядел своего собеседника. Внешне он выглядел таким, как Наромарт запомнил Антора в последний раз, во время резни в Бальвакальде: длинные светло-золотистые волосы сзади заплетены в косу, одет в прежний темно-серый балахон, на груди, на серебряной цепочке медальон с символом Элистри — серебристым пламенем. Прежним было и выражение лица — спокойная сосредоточенность со спрятанной в глубине глаз доброй улыбкой.
— Но если ты не Антор, то кто ты?
— Некто. Некто с внешностью Антора и частью его личности, кто должен поговорить с тобой.
— А почему у тебя его память и его личность? — подозрительно поинтересовался Наромарт.
— Потому что это позволила Элистри, Кройф. То, что я хочу предложить тебе, угодно Элистри.
— Тогда почему она не пошлет мне знамение сама?
— Потому что это не её мир. Разве ты забыл наставления Антора, Кройф? Боги ревнивы…
— Значит Дорога — тоже бог?
— Возможно… А может быть, и нет. Разве тебе много известно о богах?
— Ты говоришь загадками, Некто с внешностью Антора, — недовольно проворчал полудракон.
— А разве не так учил тебя наставник Антор? Если наставник не будет задавать вопросы, то ученик не научится на них отвечать. А если ученик не научится отвечать на вопросы, то никогда не перестанет быть учеником.
— Понимаю.
— Не особо понимаешь. Много ли ты ставишь вопросов перед Женькой и Анной-Селеной? Ты заботишься о них, вместо того, чтобы учить их жить самостоятельно. Впрочем, это волнует не меня, а настоящего Антора.
— А что же волнует тебя?
— Меня волнует, чтобы завтра у старого дуба ты свернул в ущелье.
— Это угодно Элистри?
— Этого хочет Дорога.