– К концу июня ты должен привезти в Самолву сотню переселенцев. Особо интересуют ремесленники. Обещай им золотые горы и кисельные берега. Земля у тёплого озера очень богата, много рыбы и дичи, но очень мало людей. – Штауфен на секунду задумался, – первые два года переселенцы не будут платить податей.
– Я приведу людей к назначенному сроку.
– Теперь о главном. В северной Италии, недалеко от Равенны, мой отец, уже восемь месяцев ведёт осаду Фаэнца. Ты передашь ему официальную грамоту и секретный ключ для её правильного прочтения. Если поспешить, две недели он там точно пробудет, то всё успеешь в срок. А если пробиться будет невозможно, то в эльзасском имперском пфальце Гагенау, должен находится Генрих Распе Тюрингский. Передашь документы ему. Смотри сам, но желательно успеть, всё сделать ещё в Италии.
На стол, перед Воинотом легла тоненькая книжица из десяти листов, скреплённых спиральной проволокой. Поверх, тубус с верительными грамотами и зашитый в брезент пухлый пакет, в котором под плотным слоем материи и бумаги находилась картина, где были изображены Гюнтер с Нюрой. Супружеская чета сидела на троне, держа в руках символы королевской власти. Трёхцветное знамя с двумя медведями ниспускалось с потолка, создавая торжественный фон отражающимися лучами яркого солнца на складках тяжёлой ткани. Трон стоял на ступенчатой трибуне, устланной шкурой гигантского белого медведя с изумрудами вместо глаз и позолоченными клыками. Молодожёнов писали по фотографии, стараясь передать портретное сходство. Керченский художник Васильев-Пальм настолько чётко передал все детали, что персонажи казались живыми.
В секретном послании Штауфен сообщал отцу о маршруте движения орд Бату, о предстоящей смерти Грегора IХ в августе этого года, собиравшегося на Пасху организовать всеобщий церковный собор, который должен был низложить императора. О кёльнце Конраде фон Хохштадене, который служа Ватикану, старался создать антиштауфенский союз князей, и регенте, архиепископе Зигфриде Майнцским его важнейшем помощнике. Писал Гюнтер и о архиепископе Трирском также вступившем в заговор. Исходя из этой неоценимой информации, Фридрих мог кроить карту Европы по своему усмотрению, не задумываясь о восточных рубежах империи. А проверивши информацию о своих бывших верных сподвижниках, задушить нарастающую волну гражданской войны. И именно его внебрачный сын, незаслуженно забытый и оклеветанный протягивал ему руку помощи.
Обвинения, выдвигаемые Гюнтером Штауфеном, были бездоказательны. В принципе, он и не стремился никого обвинить, так, делился сведениями. Да и император, наверняка знал о заговорах и лицах их возглавляющих. Но то, что сын, ни о чём не просил, а даже наоборот, говорило о многом.