Взяв с собой заводного коня, Воинот выехал из Оломоуца утром следующего дня. Буквально через пару часов, но в другом направлении тронулись и мы. Ицхак привёз обещанное серебро, транспортируя его в глиняных горшках, без охраны, словно гончар, привезший изделия своего ремесла на продажу к Пасхе. Самордки различной величины, с малым количеством примисей, и выплавленные из руды сплющенные комки, Трюггви переложил в ящики, оставляя горшки иудею, устроившему передачу металла в полуверсте от Северных ворот.
– Вы что, не будете взвешивать? – Ицхак поглядывал на свою головную телегу, где были приготовлены немного облегчённые гирьки, переводя взгляд на то на Трюггви, то на меня.
Трое его помощников, как две капли воды похожие на купца, стояли в сторонке, жавшись к старому мерину, обрадовавшемуся кратковременному отдыху и спокойно щипавшему травку. За время пути, приказчики натерпелись такого страха, что и не передать.
– А зачем? – Ответил я, немного с иронией в голосе, – Если ты вздумал обмануть, то об этом станет известно и путь в Смоленск, для тебя заказан. Твои же соплеменники тебя убьют, когда лишатся прибыли.
– Я настаиваю на взвешивании, – заявил Ицхак, – вдруг, что-то пропадёт или потеряется.
– Ну что ж. Ты сам захотел. Астрид, неси весы.
– У меня свои, в первой телеге лежат, сейчас всё сделают. Не стоит возвращаться в город.
Приказчики по команде купца приволокли две медные чаши, снабжённые верёвками, железный прут с отверстием посередине, и через минуту позади телеги висели плечевые весы. Четыре гирьки, разложенные на холстине, оказались рядышком.
В результате взвешивания не хватило восьми килограмм серебра. Ицхак стоял на своём, ставя под сомнение мой эталон веса. На погрешность в гривну, можно б было и глаза закрыть, но пол пуда – это уже перебор. Не ожидал иудей, что у нас будут свои весы и гирьки.
– Ицхак, ты проявил осмотрительность и скрупулёзность, заслуживающую награды. Скорее всего, тебя обвесили при получении серебра с рудника. Доложи четверть пуда, либо пиши расписку о долге. Трюггви поедет с тобой в Оломоуц, благо недалеко, и в купеческом доме, при свидетелях, всё оформите.
– Не буду я ничего писать. С этими весами и гирями торговал ещё мой дед, и дед его деда. Городишка этого не было, а гири были.
– Ну, если твой предок, стоял здесь, с римским лагерем тысячи лет назад, и гирьки настолько стары, то они, наверное, поистёрлись от времени. Трюггви! Иудея с гирьками и весами на лошадь, скачи в город, обязательно разыщи Беньямина, объясни суть проблемы, а если серебро не отдадут, то к старшине купцов. Похоже, нас хотят обворовать.