– Мне плевать, где он проезжал. Говори, по сути.
– Штауфен с десятком рыцарей возращается обратно. Везёт семнадцать пудов серебра и два огромных возка всякого добра, цены не имеющих. Я лично передавал это серебро, в зелёных сундуках оно спрятано.
– Сколько!? – Сухо рявкнул Конрад.
– Семнадцать, – повторил Ицхак испуганным голосом.
– Идиот! Цахи, спроси у своего брата, сколько он хочет получить? – добавив про себя, – Господи, с каким отребьем приходится общаться.
– Половину, – уже смелее ответил Ицхак.
– Треть! И ты должен указать точное место, где он будет проезжать.
– Я думаю, что опередил их на несколько дней. В прошлый раз, мы … они ехали через Тынец. Осмелюсь предположить, в этот раз, они поедут той же дорогой.
Как только иудеи покинули залу, и уже дойдя до ворот, были внезапно схвачены и связаны, Конрад вызвал к себе своего сокольничего.
– Значит так, с рассветом берёшь полсотни своих головорезов и отправишься в Тынец. Там организуешь засаду. Пошли разведчиков по дороге на Освенцем.
– Кого ловить будем?
– Гюнтера Штауфена. Помнишь такого? По носу вижу, что помнишь.
– Нечистая сила его охраняет, – попытался оправдать прошлый промах Лешко, – как бы глаза не отвёл.
– Нечистая сила и серебро? Не, тут что-то другое, нам незнакомое. Под Легницей, тоже нечисто было, однако, сказывали людьми это сделано. Так что, не дрейфь. Пореши их по-тихому, сундуки зелёные сюда доставь. С тобой два иудея поедут, свидетели мне не нужны. Их вроде Штауфен убить хотел, за предательство. Смотри, не подведи.
За шесть вёрст от Тынца, навстречу Астриду вылетел всадник, не то гонец, не то местный крестьянин. Оружия при нём не было, а завидев рыцаря и следующий за ним, в пятистах аршинах вооружённый отряд с возками, со страха шмыгнул в лес, чудом избежав густых кустов ежевики.
– Пуганый какой-то, – подумал Астрид, помахав зелёным флажком.
– Шаагом! – Прозвучала команда Трюггви.
И ехавший в дозоре датчанин позабыл про путника, насвистывал песенку, вспоминая блинчики, которыми его потчевала Ганна. У дородной вдовушки он гостил уже второй раз, так что по прибытии в Освенцем, как только встали на ночлег, сразу направился к ней. Плащ из волчьих шкур, с которым он начинал службу у Лексея, вместе с двумя гривнами так и остался в приветливом городке. Ганна намекала на возможное пополнение, посему и расстался Астрид со своим 'богатством' с лёгким сердцем.
– Никогда не надо ни о чём сожалеть, – размышлял датчанин, – серебро платят исправно, вместо шкуры на мне добротный доспех. Хотел повидать свет – пожалуйста. Хотел обрести верных друзей – так и не сыскать лучше. Жизнь удалась. Осталось подыскать невесту с приличным приданым.