– Что скажешь? – Художественной ценности изделия не представляли, а вот современная манера огранки камней явно должна была заинтересовать ювелира.
– Мёртвое золото, хотя сделано очень качественно. Подожди меня тут, я тебе кое-что покажу. – Барух привстал с лавки, зажёг ещё три свечи, помимо двух горящих, посмотрел по сторонам, что-то ища, и скрылся за дверью.
Через минуту перед моим взором предстала брошь. Молодая самка оленя заигрывала с самцом, и если немного включить воображение, то можно было представить, что они целовались. Листья деревьев окутывали пару и создавали полукруг. Более тонкой работы я ещё не встречал.
– Это подарок моей дочери. Полгода ушло на работу. – Ювелир поближе подвинул свечу, и теперь, блики от полировки образовали ауру. Стало ещё красивее.
– Тут частичка твоей души. Даже не знаю, во сколько это можно оценить. – Брошь притягивала взгляд как магнит.
– Любой подарок бесценен, но я смогу сделать нечто похожее, возможно, даже лучше, вот, например, за твоё золото, что на столе. – Глаза мастера налились влагой, возможно, он вспоминал о бессонных ночах, проведённых эа предметным столом, когда ваялась брошь. Я согласился.
Через два дня, после осмотра броши, я вновь оказался в лавке ювелира, где мы и скрутили братьев Гримм с фальшивым золотом. Кража казны Ордена нисколько не заинтересовала Баруха, а вот то, что венетские мастера смело эксперементируют со сплавами, было для него откровением.
– А я ломаю голову, отчего их изделия дешевле моих. – Мастер даже позабыл про обещание сделать обрезание мошенникам, полез в сундук, отыскал там маленькую шкатулочку, извлёк из неё пергамент и стал внимательно читать про себя, шевеля губами. Беспокоить Бен Баруха по пустякам не стал, оставил на столе большое увеличительное стекло, прихватив взамен братьев.
– Только пикнете или дёрнетесь – останетесь без головы. – Две струны в виде петель были накинуты на шеи Карла и Якоба. Так и повёл их по Смоленску, как собачек на поводке. Шли аккуратно, обходя каждую ямку. Не дай бог подскользнуться – струна разрежет горло.
Дойдя до лавки Евстафия, мы поговорили более предметно, неспешно и с демонстрацией несессера, в котором лежали бритвенные принадлежности, щипчики и ножницы. Гриммы соглашались на всё, решив, что их собрались утончённо пытать. Стоявший напротив пленных Евстафий возбуждённо вздыхал, сверкая глазами, не забывая при этом подтачивать нож точильным бруском. – Господин! Мы сделаем всё, что вы прикажете.
– Конечно, сделаете. А чтоб вы не попытались улизнуть, я заберу вашу кровь. – Шприц оказался в моей руке. – Будете вечными моими рабами.