В ходе четырех месяцев этой работы, которую я поручил возглавить моему помощнику В. Никонову, было найдено и обнародовано, пожалуй, больше документов, чем за прошедшие 45 лет. Но тем не менее я не могу сейчас с полной уверенностью говорить о реальной судьбе Валленберга.
Что наиболее существенно из того, что удалось установить неопровержимо? Прежде всего то, что все документы о пребывании Валленберга на Лубянке тщательно и методично уничтожались, судя по всему, еще в 40–50-е годы. Его тюремного дела нет, а следственного дела на него не заводилось. То, что найдено, — результат какого-то недосмотра тех лет и плоды труда наших кудесников-криминалистов. По какой-то случайности уцелели журналы регистрации заключенных и вызовов их на допрос во Внутренней и Лефортовской тюрьмах, сроки хранения которых давно истекли. В этих журналах внимание наших архивистов привлекло то, что некоторые записи густо замазаны тушью, чернилами или подчищены. Подключили экспертов-криминалистов, и они обнаружили там имена и Валленберга. и Лангфельдера. Сейчас мы точно знаем, что Валленберг был доставлен во Внутреннюю тюрьму 6 февраля 1945 года. Он вызывался на допросы 8 февраля, 28 апреля 1945 года. 29 мая 1945 года Валленберга перевели в Лефортовскую тюрьму, где он находился до 1 марта 1947 года. Там его допрашивали 17 июля и 30 августа 1946 года. 11 марта 1947 года его допрашивали на Лубянке, после чего никаких упоминаний о Валленберге в тюремных гроссбухах нет.
Надежда узнать всю правду о его судьбе мелькнула в тот момент, когда в книге исходящих бумаг секретариата МГБ была обнаружена запись о том, что 17 июля 1947 года Молотову была направлена записка за подписью Абакумова «О деле шведского поданного Р. Валленберга». Найдя сам этот документ, мы могли бы явно приблизиться к истине. Но ни в архивах КГБ, ни в архивах ЦК КПСС, МИДа или Совмина СССР записки или ее копии не оказалось.
Большим разочарованием было и то, что нигде не удалось найти тех материалов, которые готовились в КГБ в обоснование дипломатических нот, которые в разные годы направлялись от имени МИД шведскому правительству.
В целом разочаровывающими были результаты опросов свидетелей. Люди, работавшие после войны в 3-м Главном управлении или в тюрьмах МГБ, знали о существовании такого заключенного, как Валленберг, который относился к категории «особых заключенных». Но о его судьбе никто точно сказать не мог. Не вспомнил о Валленберге только один бывший следователь, который, как было точно установлено, лично дважды его допрашивал… Сотрудники, работавшие по «шведской линии» в 60-е годы, вспоминали, что их старшие коллеги исходили из того, что Валленберг был казнен в 1947 году.