Победившим демократическим силам жизненно необходимо перестать мыслить категориями оппозиции Центру. Они уже — не оппозиция. Они — власть».
Симптомы развала, обретающего обвальный характер, можно было замечать совершенно в различных сферах. Особенно тревожила ситуация в армии. Ежедневная информация была достаточно серьезной. Как внешние, так и внутренние объективные и субъективные силы и противоречия раздирали вооруженные силы. Сведение счетов за поддержку путча или наоборот. Демократы и ортодоксальные коммунисты. Псевдопатриотизм, шовинизм и национализм. Все это вместе, помноженное на социальную и моральную незащищенность, накапливало опасный потенциал недовольства и раздоров.
Конфликты возникали даже там, где их и при желании трудно было предположить. Например, среди уважаемых мною руководителей движения участников афганской войны. Я, как мог, старался способствовать единству этого движения, его объединяющему, сдерживающему насилие потенциалу при условии держаться вне политики.
Глубокое беспокойство процессами, происходящими в церковной среде, грозящими расколом, высказывал мне при личной встрече Его Преосвященство Патриарх Алексий. Я сам попросил принять меня с тем, чтобы заверить его, что впредь КГБ не будет вмешиваться в дела церкви, ни в малейшей степени не будет использовать священнослужителей в интересах спецслужб. Копии с любых материалов из архивов КГБ, касающихся церкви, мы будем готовы передать в ее распоряжение.
На всем лежало проклятие политики раскола. Даже на благотворительных организациях (Детский фонд), даже в среде спортсменов.
Тем не менее я по-прежнему считал, что реально существующая единая экономическая, социальная, психологическая среда и объективно неизбежные интеграционные процессы не позволят нам развалиться больше, чем до уровня разумной, свободно избранной децентрализации в союзе независимых государств.
Однако я не был одинок, плохо представляя себе мощное неутолимое желание новой молодой волны политиков обрести полную свободу и независимость, свергнуть ненавистный «Кремль», стать «единоначальными правителями» новых суверенных государств.
Для того чтобы лучше понять логику этих людей, я хотел предложить читателю выдержки из одного документа.
Николай Столяров — исключительно близкий к российским демократическим кругам политик, который первым согласился пойти со мной в КГБ, но у которого не все получилось… Он часто заходил ко мне с какими-нибудь оригинальными идеями. Так было и на этот раз. Взволнованный, он положил на мой стол записку, которую я привожу с некоторыми сокращениями.