Больше он не мог этого выносить.
— В каком положении? Я ничего не вижу! А если ребенок и существует, то не уверен, что он мой. — Только сейчас Эван заметил, что кричит так громко, что все проходящие мимо оборачиваются на него.
— Разумеется, он твой. Мне больно, Эван!
Эван не сводил с нее глаз, не выпуская при этом руку, впрочем, Бартолла не делала попыток вырваться.
Она ему омерзительна, но он не может предать собственного ребенка, если будет доказано, что он действительно зачат от него. Однако для начала необходимо убедиться, что Бартолла действительно беременна. «Остается только ее спровоцировать», — с грустью подумал Эван.
Он склонился к самому ее лицу:
— Я не хочу иметь с тобой ничего общего, Бартолла, и мне все равно, носишь ты моего ребенка или нет. Можешь искать для себя нового покровителя, ежемесячного содержания ты больше не получишь.
Она вскрикнула:
— Ты меня отвергаешь?
— Больше не рассчитывай на мою щедрость. Кроме того, я собираюсь жениться на Мэгги, как только она примет мое предложение. Скорее всего, отец опять откажется от меня, поэтому, даже если бы я и хотел, не смог бы помогать тебе, будучи клерком. Ищи другие пути получения средств.
Бартолла тяжело дышала, глаза были круглыми от бескрайнего удивления.
— Ты в своем уме? Хочешь жениться на этой бродяжке, шлюхе, этой охотнице за состоянием?
Эван с большим трудом сдержался, чтобы не влепить ей пощечину.
— На твоем месте я бы выбирал выражения, как говорится, горшок котел сажей корил.
Бартолла вскинула руку и со всего размаху ударила Эвана по лицу.
— Что я могла в тебе найти? — завизжала она. — Ты слабак и тупица! Слава богу, у меня хватило ума не забеременеть от тебя, Эван. Да, ты прав — никакого ребенка нет! И я счастлива!
От облегчения у него едва не подогнулись колени. Бартолла лгала. Ее глаза сверкнули ненавистью, что заставило Эвана насторожиться.
— Ты никогда и близко не подойдешь к Мэгги и детям, — отчетливо произнес он, сильнее сжимая ее руку.
Вместо ответа, Бартолла плюнула ему в лицо. Эван потер горящую щеку, ставшую теперь влажной, и отвернулся. Перед ним стояли два полицейских.
— Думаю, вы ищете именно эту женщину, — произнес Эван и мило улыбнулся Бартолле. — У вас поменялись планы, графиня. Я понимаю, вы предполагали любоваться красотой гор, но, надеюсь, теперь будете с не меньшим удовольствием созерцать обшарпанные стены и железную решетку.
Вором должна быть именно Роуз.
Только она могла быть той вздорной женщиной, которую Марши Мур видела в галерее всего за несколько дней до того, как Франческа обнаружила там свой портрет. Разве это может быть совпадением?