— Думаю, что да, — отозвался он. — По крайней мере вы убеждены в этом, какой бы во всех отношениях защищенной и обеспеченной ни была ваша жизнь. Вы чувствуете себя обманутой, негодуете, что жизнь дала вам несколько крепких пинков, и хотите заставить меня заплатить за это. — Его загадочная улыбка отнюдь не добавила ей уверенности. — Вы подойдете и сядете или попробуете сломать дверь?
Выбирать не приходилось. Она опустилась на колени рядом с камином и как можно дальше от Люка.
— А если я позову на помощь?
— Кто-нибудь прибежит. Хотя я не понимаю, с чего бы вам звать на помощь. Я вас здесь не держу. Вы приехали в Санта-Долорес по собственной воле. Вы здесь, со мной, потому что сами так хотели. Желаете уйти — только скажите, и я открою дверь.
— Я останусь, — осторожно вымолвила она. — Если пообещаете не дотрагиваться до меня.
— Почему вы так этого боитесь?
— Я не боюсь, — смело соврала она.
— Не боитесь? Тогда, стало быть, вы боитесь меня.
— Нет.
— Нет? — Мягкий, музыкальный голос — оружие страшной силы. — Тогда идите сюда.
Только теперь Рэчел вдруг поняла, насколько он близко — ей были видны капельки на его ресницах. Длинных, черных, почти скрывающих глаза ресницах.
— Нет, — повторила она.
— Вы не ответили на вопрос, — настойчиво попросил он. — Почему вы боитесь, когда до вас дотрагиваются?
— Я не боюсь. Просто мне это не нравится.
— Не нравятся прикосновения вообще? Или только мои?
— Не льстите себе, — с горьким смешком отозвалась Рэчел. — Я вообще не люблю, когда до меня дотрагиваются, хватают руками, пытаются заставить что-то делать под предлогом заботы обо мне… — Она осеклась, поняв, что выдала уже слишком много. И перешла в наступление. — А почему вы не хотите, чтобы до вас дотрагивались?
Он даже не вздрогнул.
— С чего вы это взяли?
— Кэтрин сказала, что прикасаться к вам не дозволяется никому. Ваш обет целомудрия распространяется не только на секс, вы сторонитесь любой человеческой близости. Никаких объятий, никаких прикосновений, ни даже рукопожатий.
— Ни ласк, ни поцелуев, — добавил он голосом тихим и порочно-соблазнительным. — Таков мой выбор.
— Почему?
Тронувшая губы кривая усмешка отнюдь не добавила ему привлекательности.
— Потому что я люблю власть. Чем недоступнее я держусь, тем сильнее люди жаждут получить желаемое. Тем охотнее готовы следовать за мной, жертвовать всем ради меня. Поскольку я неприкасаемый, все хотят прикоснуться ко мне. Это сводит их с ума.
Рэчел потрясенно уставилась на него.
— И вы в этом признаетесь?
— Конечно. А почему бы и нет? Всем известно, что вы здесь для того, чтобы навредить мне. Никто вам не поверит, даже если вы скажете им правду.