— Разве я тебя развращаю? Срываю все эти пуританские запреты, которые ты носишь на себе, как железный корсет?
— При чем здесь секс? — огрызнулась она.
— Ах, Рэчел, — промурлыкал он низким, соблазнительным голосом, — секс всегда при чем. — Он прижался к ее лбу своим, и уже одно это прикосновение парализовало ее. — Разве ты не знаешь? Поэтому ты так напугана.
— Я не… — начала она, но Люк не дал закончить.
— Закрой глаза, — прошептал он, и голос его проник в самую ее душу. — Прекрати бороться хотя бы ненадолго. Больно не будет, обещаю. Просто прислонись к стене и расслабься.
Как заманчиво это звучало. О боже, как заманчиво. Она закрыла глаза, ибо ее воля была бессильна против коварного зова его голоса.
Он был слишком близко. Его тихий голос завораживал.
— Закрой глаза. Не противься мне. Расслабься. Ничего плохого не случится, я обещаю. Просто прислонись к стене и ни о чем не думай.
Соблазн был слишком велик. И ей хотелось, боже, как же ей хотелось поддаться обольщению. Она закрыла глаза; ее воля оказалась бессильной перед этим вкрадчивым, сладким голосом.
— Здесь мир и покой. Здесь не нужно ни с кем воевать. Жизнь была для тебя схваткой, но теперь тебе не нужно больше драться. Расслабься. Не сопротивляйся. Уступи. Нельзя выиграть все сражения. Нельзя победить всех драконов. Предоставь это кому-нибудь другому. Хотя бы раз.
Сильнее слов действовал сам тон голоса. Рэчел чувствовала, как теряет связь с реальностью, как соскальзывает куда-то, туда, куда зовет голос, как звенит, пульсируя желанием, кожа.
— Все возможно, Рэчел. Не будет больше страха. Не будет злости и гнева. Нужно лишь расслабиться. Чувствуешь? Покой растекается по телу…
Она не могла открыть глаза. Не могла сопротивляться его чарам. Не могла ни говорить, ни двигаться. Он поймал ее в ловушку чувственной паутины, вырываться из которой у нее не было ни малейшего желания.
— Так что, Рэчел? Я овладел тобой? Ты моя душой и телом?
Ей хотелось сказать «да». Больше всего на свете хотелось сказать «да». Но голос не слушался, слова не складывались. Она заставила себя открыть глаза, посмотреть в пугающе циничное лицо.
— Чушь, — выговорила Рэчел, и наваждение рассеялось.
Рот его скривился в улыбке, но он не отодвинулся. Она по-прежнему оставалась в ловушке между стеной и его поджарым, мускулистым и гибким телом.
— Ты — крепкий орешек, Рэчел, — пробормотал он.
— Значит, так ты вербуешь последователей? — спросила она дрожащим голосом. — Гипнотизируешь?
— Только самых упрямых. И тебе будет приятно узнать, что ты моя первая неудача. Хотя в какой-то момент я почти заполучил тебя.