— Неадекватный ты сегодня — задумчиво сказала Эля — Потом поговорим. Серьезно поговорим.
И повесила трубку. И слава Богу. Все хорошо в меру, особенно татаро-монгольское иго. Будем считать, что триста лет подошли к концу.
Почувствовав себя Дмитрием Донским, я отправился завтракать. Или обедать?
Когда я доедал макароны, заправленные сыром и ветчиной, такие вредные, но такие вкусные снова зазвонил телефон. Глянув на экран, я увидел что это звонит Вилли.
— Здорово, бродяга — с набитым ртом поприветствовал я его.
— Здорово — ответил мне Вилли — Жрешь что ли?
— Ага, макарошки.
— С котлетой?
— Не, с ветчиной. Кабы котлета была, я б и макарошки варить не стал.
— Ну не скажи. Лучше котлетосов с макарошками только котлетосы с пюрешкой и соленым огурчиком.
Мы еще минуты три поговорили на гастрономические темы, потом Толстый Вилли кашлянул и сказал мне:
— Тут ко мне один мэн в игре подходил, сказал чтобы я про тебя слова никому не говорил и за это мзду выкатил неслабую.
— Данж? Много с него взяли?
— Много — ответили мне Вилли — Больше чем с стандартного данжа.
— Ну и хорошо — сказал ему я — Выгода же.
— Да выгода — это понятно — ответил Вилли — Я тебе другое хочу сказать — ты поосторожнее давай. Это был человек администрации, а это не просто серьезные люди, это очень серьезные люди. Не найди себе на голову приключений.
— Я постараюсь — искренне сказал ему я — А там как пойдет. Ты главное забудь о том, кто я по профессии.
— Уже забыл — ответил Вилли — Тебе денег подогнать?
— Каких? — не понял я.
— За данж. В каком-то смысле ты ж нас навел на него.
Деньги — это хорошо. Вот только кто знает, как он их по клановой кассе проводить будет? Да и мелко это…
— Нет старик, не надо. За пиар ты мне заплатил, а все остальное — твое и только твое.
— Ну бывай тогда. Если чего надо будет звони, или письмо по внутреигровой почте пиши — и Вилли повесил трубку.
Сытый и довольный, уже маленько отошедший от ночных треволнений и дневного блицкрига я сел на диван и стал задумчиво смотреть на капсулу, решая для себя вопрос — идти снова навстречу приключениям или все-таки сделать тайм-аут. Поколебавшись немного, я все — таки решил, что надо таки дойти до Монтрига, а там и видно будет.
Это была не ольха, это была березка. Такая нормальная, среднестатистическая, вполне себе российская березка. Единственная, кстати, на всю округу, судя по всему. Насколько хватало глаз передо мной расстилалась степь, лишь где-то совсем у горизонта вроде бы был лес — должно быть это были дальние подступы к плато Фоим, про которое говорил мне Ромуил сто лет назад, еще во Фладридже. А может и нет, может это был просто лес. В любом случае дорога, которая была нужна мне, шла значительно правее и идти мне по ней было где-то часов пять, не меньше. Я встал, еще раз посмотрел назад. Снэйквилль в дневном свете и издалека смотрелся совсем уж безобидно — руины и руины. Меня слегка передернуло, я сплюнул, еще раз дал себе зарок — обходить его в этой жизни десятой дорогой и двинулся в восточном направлении.