И хотя от чиновного стола несется:
— Свадьба — такое дело… А короли, леди сида, опять сговорятся. Не впервой…
И замолкает. Взгляд, стать, голос… Барды за южным столом уже поняли — как и отчего поседел коллега! А ведь это еще тучка. Без грома. Без молнии!
— У нас война! И свадьбы наши — для нее! Во хмелю и усобицах победить — не надейтесь. Война не та. Враг — не тот! Не нам — выиграть битву и успокоиться! Наш бой до последнего воина, до последнего берега. И пока на этом, последнем берегу, последний враг не сложит к нашим ногам последнее свое поганое знамя — раздоры не для вас! И не для меня…
Круглые, словно удивленные человеческой мелочностью глаза обходят королей, королев да наследников, заглядывают в души. Совесть — есть ли?
— Не для меня… — повторяет Немайн. Пальцы сжали край столешницы — мореный дуб промялся, словно последняя гниль. Острый зуб впился в губу.
— Не сдержусь, — сказала сида, — Кто считает, что моей песни не вынесет — уходите. Скорей! Вы… короли… Здесь еще? Не трусы… Тогда — слушайте. В поход пойдут все. Когда скажу — Я. И последней двинусь тоже Я. Мне ваши коровы, земли… Вот. А теперь — петь буду!
Ни у камбрийцев, ни у греков мысли не возникло — что можно хотя бы попытаться заставить Немайн замолчать. Когда у драконицы из ноздрей бьет дым — благодари, что она сумела придержать пламя! Когда святая и вечная ведет себя, как и подобает святой и вечной — как ей сопротивляться?
Три стола — чиновный, ремесленный и поэтический — куда как поредели! Воинский и королевский — самую чуть. Кому нужен воин–трус? Королю, да и правящей королеве уйти — проститься с властью, она назначена лучшему в роду. Выслушать песню Немайн — вызов и проверка! Да вон и греки сидят, не двигаются! Только принц Рис поспешно выводит беременную жену, Гваллен оглядывается со страхом и сожалением. Кто в зале жив останется — тот не трус. Была бы с пустым животом, осталась бы рядом с мужем.
Лебедью плывет к выходу Киневиса. Ей чего бояться? Ее муж — герой, и с ушастой дружен, а та верить и быть верной умеет. Сам Пенда не беспокоится, подпер рукой подбородок. Готов слушать! То, что пальцы до серебряного молоточка, что на шее висит, дотянулись — ни жене, ни гостям, ни богине–императрице знать ни к чему…
— Все? — у сиды по подбородку — алое. Клыком располосовала!
Немайн не слушает ответа. В зале звучит неизвестный никому язык. Звучит — песня!
— Не для меня… придет весна.
Не для меня Дон разольется.
И сердце трепетно забьется
В восторге чувств не у меня…
Голос вновь вырос — под крышей тесно. Немайн подняла взгляд — выше глаз, выше голов. Через нее идет сила, сила выше ее самой. На глазах у всей Британии, иначе и не сказать.