Хорошо хоть, отвечать на вопрос не обязательно. Немайн выручает.
— Не лжет. Предлагает правила игры. А у меня дела, и тебе стоит немного подождать наверху. Тебе отведут хорошую комнату…
— Нет!!!
Цепляется за кисть сиды, как ребенок — за материну юбку, ладонь к груди прижимает. В голосе не страх — ужас.
— Я только тебя нашла! Августина, ты что, не узнаешь меня? Я же Анастасия! Ну посмотри! Я же точно такая, как была ты! Я через весь мир ехала… Я докажу…
Снова слезы на глазах. У сиды уши прижаты, уголок губ подергивается. Скоро покажется клык — чуть подлинней человеческого. Влепит пощечину? Нет, прижала к себе. Рослая рыдает на плече у маленькой. Немайн гладит ее по голове, приговаривает:
— Я тебе верю. Верю, понимаешь? Ты Анастасия… Мы докажем это… А я — Немайн, я помнить тебя не могу. Но за тебя — глотку перегрызу, на меч брошусь, душу не пожалею. Веришь? Только не могу за тебя отдавать чужую жизнь. А теперь может умереть один очень хороший человек. Поверь мне, как я тебе, и прости… Посол?
Ее голос из бархата обращается шелковой струной. Такая может петь, а может перехватить глотку. Ласкающая смоляные волосы рука исполнена нежности — на лице оскал зверя. Клыкастый!
— Да, хранительница.
— Подтвердите — вы нашли только одно женское тело: одета в синее, волосы — выжженная на солнце солома, коса с руку толщиной, закололась. Так?
— Да. Ведьма была только одна. Убила себя, — Снова захотелось оглянуться, тем более старый хитрец убедился, что Немайн не проведешь. Да, за спиной у графа Окты не простые вельможи, а король Мерсии и его старший сын. Можно было бы закончить игру, но сида ее продолжает. Вот Пенда разжимает кулак, словно выпускает на волю зажатую меж пальцев птичку. Можно говорить дальше.
— Саксы два раза выставляли против нас заслон. Смертников. Во второй раз это были уэссексцы! Полегли все, но дали своим уйти. Возвращаясь, мы нашли вот что…
Старался рассказывать коротко и точно, вспоминать малейшие подробности.
Сида склонилась над чертежом чужой катапульты… Окта выложил еще свидетельство.
На стол лег клочок ткани с простой вышивкой. На мгновение Немайн прикрыла глаза — вспоминая.
— Платье Мэй… — шепчет. — Все верно, убита Серен.
Убита, не покончила с собой. Значит… Бывает, что в бою человеку приходится жертвовать собой ради остальных, и не всегда смерть приносят вражеские клинки. Это и для христианина не грех, а подвиг: рискнуть бессмертной душой ради товарищей. Так и следует говорить, и всем приказать, не то не нюхавший боя священник упрется и не отпоет. Серен, как и сида, крещеная. Им важно.