Улыбнулась — как самой показалось, многообещающе. Показала зубы — острые, хищные. Не человеческие!
Новое утро началось весело.
Немайн по городу не бежит — идет. С такой уже запросто не раскланяешься: не своя девчонка в зелененьком с цветочками, не горняя владычица в белоснежном — медноголовая растрепа в багряной броне. За спиной — рыцари и оруженосцы, почти все, кто остался в городе. Башне сама отмахнула — закрывай двери, опускай решетку! Теперь в донжон без тарана ни войти, ни выйти. Кто к такой подойдет? Разве тот, кому нужна защита… Сегодня их много!
— «Три цвета», горцы требуют пива с утра! А у нас не принято…
— «Шесть колес», хотят мяса бесплатно!
— «Дракон и орел», вламываются, а им не положено…
Значит, заведение ткаческой гильдии, главное в северном квартале: там совет пятины собирается, и рекомендованное для важных переговоров, с римской кухней. Пожалуй, стоит начать с «Шести колес». Ткачихам завтраки разнесут, в «Драконе» вышибалы сами управятся — там сильные ребята, немногим хуже охраны Хранилища. Купцы и послы вполне заслуживают спокойствия, а желание иных людишек побеспокоить богатых гостей Немайн предусмотрела. Зато дать кому попало сорвать работу местной власти — верный путь и свою потерять.
И вот — трактир. На вывеске тяжелая колесница, ниже набор значков: кого здесь обслужат. Дом — ни постоянный, ни временный, серединка–наполовинку. Крыша сверкает сланцевой черепицей, но ниже — не кладка плитками поверх серого камня, побелка по влажной глине. Поверх торчат деревянные балки, старательно выкрашенные в зеленый цвет. Верхние этажи нависают над нижними, и не потому, что хозяину жалко платить налог на землю, нет в Кер–Сиди такого налога. Сама учила: чтобы дерево не сгнило, нужно, чтобы дождь, стекая с верхнего этажа, не попадал на балки нижнего. Балки дом и держат. Стены — всего–навсего обмазанные глиной ивовые плетенки, между для тепла набит торф. Хороший дом. Состарится — на его месте встанет каменный, только чужая память говорит, что такие хоромы и по четыреста лет служивали…
— Входим…
Внутри привычные уже треноги, круглые столы с жаровнями посередине. Пахнет углями, мясом жареным — и дракой. Хозяева заезжих домов — народ не настолько мирный, как можно предположить по статусу. В легендарные времена, бывало, выставляли сотни полторы тяжелой пехоты, не считая щитоносцев, пращников и дротикометателей. Отец, вон, и вовсе первой линией в Рождественском сражении командовал.
Здешний хозяин в зимнюю кампанию стал десятником, на учениях ополчения водит сотню. Каково ему — слушать насмешки? А перед стойкой водрузилось с полдюжины фигур в пестрых пледах.