Батырбек под руку вывел из дома невесту, под крики, смех, плач, выстрелы в воздух усадил ее в арбу, которую тотчас же атаковали ее подружки, сам с трудом втиснулся рядом с ними и скомандовал землякам: «Вперед!» И в этот момент вдруг один из мальчишек подпрыгнул, ловко сорвал с головы Заура Кетоева шапку и нырнул в толпу. Заур бросился вдогонку — оставить в чужом ауле шапку, кинжал или другую принадлежность мужского костюма означало опозорить не только себя, но и всю прибывшую с почетной миссией группу. Но на его пути встали мужчины, женщины, детвора, весело закричали:
— Выкуп! Выкуп!
Вся процессия вынуждена была остановиться. Батырбек нахмурился — не избежать неприятностей. И пришлось бы давать выкуп, если бы не Мурат Гагаев. Он на коне врезался в толпу, растолкал горцев, одного, повисшего на уздечке, так отбросил в сторону, что тот не устоял на ногах. Догнав мальчишку, Мурат подхватил его на скаку, затащил в седло, отобрал шапку и посадил мальчика на плечи высокого горца, не успевшего увернуться. Горцы только ахнули, а конь Мурата уже нес его за околицу аула...
На полдороге, когда из виду скрылись провожатые, свадебная процессия остановилась, и горцы распили захваченную с собой для этого момента араку, провозгласив тост за удачное завершение первой части ответственного поручения: вывести невесту без особых происшествий из ее родного аула — не простое дело. Могли и похитить кого-нибудь из приехавших девушек. В шутку, но пришлось бы вносить выкуп. И дело не столько в выкупе, сколько в позоре для всех, кто отправился за невестой.
Батырбек вдруг начал выговаривать Мурату. Тот никак не мог понять за что.
— Как за что? — возмутился Батырбек. — Мы тебя не просили бросаться на горцев. Обычай есть обычай, а ты мог покалечить кого-нибудь — вот тебе и неприятность, не сдержись они, — и, неожиданно хлопнув ладонью по плечу Мурата, весело похвалил: — Но молодец! Пусть знают, от кого-кого, а от нас никто никогда никакого выкупа не получит!
Повеселевший Мурат ловко вскочил на коня, и этот смирный, ничем не выделявшийся в табуне Тотикоевых жеребец вдруг загорячился, задрожал мелкой нетерпеливой дрожью, стал перебирать ногами. Таймуразу ни разу в голову не приходило оседлать для себя этого невзрачного жеребца. Он взял его наугад для своего нового друга. А сейчас всем кажется, что этот конь чуть ли не лучше его Орла. Надо бы присмотреться, узнать, как Мурату удается клячу превратить в крылатого коня.
— Пора! — приказал Батырбек, и они продолжили путь...
Кто-то затянул песню. Заур рванул с плеча винтовку и выстрелил в воздух... Невеста в окружении своих подружек сидела на арбе, закутавшись в белый платок, испуганно вздрагивая при каждом громком слове, выстреле, крутом повороте. Будущее пугало неизвестностью, незнакомы ей были Кайтазовы, незнаком был жених, она видела его всего раз в жизни и то издалека. Мурат представил себе, как эта девушка с опухшим от плача лицом будет стоять в углу и смотреть сквозь густую вуаль платка на танцы, как сердце ее будет сжиматься в страхе, когда к ней станут подходить гости и, приподняв платок, вслух оценивать ее внешность. Мурат не раз слышал, какие жестокие слова говорили женщины, особенно старушки. Проверяя выдержку невесты, не щадили, могли назвать уродиной и пожалеть будущее поколение Кайтазовых, во внешности которых появятся черты ведьмы. Еще хорошо, что лицо невесты не выставлено на всеобщее обозрение, а то бы все видели смену настроений — от отчаяния до радостного блеска глаз, ведь старухе ничего не стоило, подойдя к ней во второй раз, забыть, что она утверждала полчаса назад, и восхищенно цокнуть языком: «Такой красавицы вовек не видала!» Невеста знала, что все — и комплименты, и хула — говорилось в шутку, что это игра, еще принятая предками, но попробуй спокойно воспринять даже то, что говорится шутя, если дело касается красоты девушки!