Вероятно, это было проявлением постоянного стремления личности Суровцева к социализации. Неосознанное желание ощущать себя частью чего-то большего. И почему-то опять и опять какой-то труднообъяснимой болью отзывалось в душе каждое воспоминание о Гриценко. Казалось, что сама нелепая и случайная гибель комполка должна была объяснить что-то важное и жизненно необходимое.
Но самое удивительное было то, что в Первой конной Суровцеву были рады больше, чем совсем недавно в белогвардейском Крыму. И если Врангель со своим начальником штаба генералом Шатиловым поспешили от него избавиться, направив с глаз долой в Ливадию, к такому же невостребованному Слащову, то здесь всё было иначе. Казалось, что его здесь ждали. Мельком виделся с Ворошиловым.
– А-а, нарисовался, – протянув руку, приветствовал его член военного совета.
Суровцев собрался было докладывать о прибытии, но Климент Ефремович при этой первой встрече только махнул рукой. Он куда-то торопился.
– Некогда. Потом, потом…
Имея к началу четвёртого года Гражданской войны не только огромный опыт боёв, но и опыт противостояния руководству, и опыт интриг, Будённый и Ворошилов уверенно брали инициативу в свои руки везде, где только появлялись. Не прошёл мимо них и пример Сталина, который, где бы он ни был, сразу же «становился всем». Явившись в штаб Миронова, хмуро и молча обменялись рукопожатиями. Кроме командарма со стороны Второй конной присутствовали члены её реввоенсовета Д.В. Полуян и К.А. Макошин, ещё несколько человек из числа командиров и работников штаба.
– Рады видеть вас, – пощипывая такие же, как у Будённого, большие усы, приветствовал пришедших Миронов.
– И мы рады, – сдержанно ответил Семён Михайлович и сразу же атаковал. – Как же вы попали не на свой участок?
– Я не получал указаний, – точно начал оправдываться Филипп Кузьмич.
– Почему же мы знаем об этом указании? – бессовестно поинтересовался Ворошилов.
– У меня потеряна связь с командюжем, – попытался объяснить командарм Второй конной.
Что-что, а это, находясь сзади наступающей мироновской армии, Ворошилову и Будённому было хорошо известно. Они доподлинно знали, что командарм со своей армией сделал за них всю боевую работу на симферопольском направлении. И не мудрено было потерять связь при таком темпе наступления.
– Плохо получается, Филипп Кузьмич, – не отставал от Ворошилова Будённый, – в Керчи и Феодосии на суда грузятся врангелевцы, а вы отдыхаете в Симферополе. Я понимаю, тут легче – противник бежит… Да, нехорошо…
«Я замолчал. Молчит и Миронов», – написал спустя годы маршал Будённый ремарку к приведённому диалогу. А то что противник бежал от Второй конной, он, можно подумать, не знал и не ведал ни тогда, ни пятьдесят лет спустя.