В одиннадцать, когда он горел на работе, я вошла в его жилище. Открыла дверь своим ключом и — дабы выразить всю силу моей любви — поставила вазу, полную маргариток, на телевизор. Он ведь так горячо признавался в своем пристрастии к этим цветам!
Однако посреди этого акта примирения я насторожилась. Что-то у Стивена подозрительно чисто. Не то что в моей квартирке, хранящей следы горестного умоисступления. Разумеется, мужчины скорбят по-другому, более скупо и меланхолично. Однако тщательная инспекция мусора выявила отсутствие бумажных платков. И где, скажите, сувениры, милые сердцу вещи, над которыми принято лить слезы? Как будто мы и не ссорились. Будто меня вовсе не существовало.
Жизнь Стивена продолжалась. Это было до того очевидно, что, заперев квартиру, я просунула ключ под дверь.
И побрела домой. Шла тридцать шесть кварталов, холодно было ужасно, и я ругала себя за то, что так неосторожно обошлась с самым ценным. Сама разрушила свое счастье. Даже Мэнди тут бессильна. Дверь своей квартиры я открывала обессиленная и готовая заплакать.
Так мне казалось, пока я не увидела, что гостиная заполнена цветами имбиря. Пока я водружала маргаритки на его телик, Стивен расставлял по вазам цветы имбиря! Совсем как в рассказе О. Генри «Дары волхвов»[52].
Через секунду ожил телефон. Это звонил Стивен, из дома. С маргаритками в руках. С чего же начать?
— Цветы такие красивые! И ты был прав: я стала занудой. Так была поглощена процессом, все это казалось мне таким важным… Мне очень жаль…
— Нет, это я должен извиниться. Я так люблю тебя. Ты молодец, что взяла на себя всю организацию свадьбы, а я был просто дураком. Пропадал на работе и даже не мог оторваться, чтобы поблагодарить тебя. Я не должен был жаловаться. Обещаю, что займусь оркестром. И еще… Эми, ты — самая потрясающая!
Именно это и хочет услышать любая девушка.
6 апреля, 20:00
Принимая во внимание резкие перепады моего настроения, я чувствую себя обязанной лично извиниться перед всеми невестами, над которыми потешалась из-за их предсвадебной истерики.
Жаль, времени нет. Это заняло бы целую неделю. Ограничилась тем, что оставила извинение на автоответчике Мэнди. Она олицетворение всех, над кем я насмехалась. И ей досталось больше прочих, знает она об этом или нет.
7 апреля
Сегодня звонила Люси. Новогоднее обещание — звонить Люси дважды в месяц — забыто. Я не давала о себе знать уже полтора месяца. Вряд ли Люси обижается: она такая великодушная, но я собой недовольна. Особенно потому, что с последнего нашего разговора двоюродную бабушку дважды клали в больницу из-за высокого уровня сахара в крови. Ссылки на то, что у меня нет времени, просто ложь. На самом деле я и не пытаюсь выкроить минуту.