Проповеднику было около пятидесяти, и я прикинул, что, когда я был мальчишкой, вряд ли я мог его видеть, но мне казалось, что он был здесь всегда. Другие проповедники приходили и уходили, офицеры армии спасения и лицемерные шведы с прической под Элвиса Пресли, рано познавшие грех; белокурые девочки в юбочках в складку до колен, распевавшие на два голоса о неземном блаженстве. Но теперь их никого нет. Остался только проповедник. Последний из могикан в наше время безверия. Он улыбается, но нет ли оттенка горечи в его улыбке? Разве за его религиозной восторженностью не скрывается некоторая доля разочарования, ведь к нему постоянно цепляются подвыпившие юнцы или старые алкоголики?
Он развесил повсюду свои громкоговорители, подключил электроаккордеон, взял несколько пробных аккордов и запел:
Он открыл мне врата рая,
Я сейчас войду туда…
Нет ни намека на разочарование, все та же восторженная интонация, поет с тем же пафосом, которому я всегда завидовал и который никогда не мог понять.
Он все пел и пел. Его голос доносился как будто издалека, и передо мной вставали картины.
Я увидел Ялмара Нюмарка, ковыляющего, к вратам рая в своем старом костюме, со свернутой газетой в руке, волосы у него слегка взлохмаченные и костюм слегка помятый, ведь он так поспешно отправился на небеса. Я видел перед собой врата рая такими, какими представлял их в пору наивного детства, когда слышал именно эту песню. Они стояли среди белых облаков, жемчужины на них в пронзительно ярких лучах солнца переливались и сияли так, что слепило глаза.
Я видел, как он стоит и ждет, тихо насвистывая что-то, оглядываясь по сторонам, в точности, как продавец лотерейных билетов, пока покупатель ищет деньги, чтобы купить билет. Требуется время, чтобы найти его в картотеке, если только у них уже не появилась компьютерная техника.
Перед Ялмаром Нюмарком открылись ворота, и он вошел.
Он открыл мне врата рая,
Я сейчас войду туда…
Я подошел к окну и посмотрел вниз. Он начал проповедь. Никто не останавливался, чтобы послушать его. Две молодые девушки прошли мимо, корчась от смеха. Внизу на набережной, у причала, как раз под моими окнами остановилась чета японских туристов и тут же навела на него объективы своих фотоаппаратов. Подлинная находка, фольклорный эпизод, запечатленный на пленке. На Рыночной площади в Бергене обнаружен живой могиканин.
В подобные мгновения я ощущаю свое родство с ним. Он там внизу ведет свою восторженную речь об Иисусе. Я, сидящий здесь, наверху, являюсь его единственным подлинным единомышленником. А он и не подозревает о моем существовании.